Анализ стихотворения Александра Блока «Русь»

Это сочинение Валентины БЕЛОВОЙ написано ею в 11-м классе . Валентина — также победительница национального молодежного проекта «Покори Воробьевы горы!» , ныне первокурсница филологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. В «Литературе» уже печаталось сочинение талантливой юной словесницы. Однако там по причинам технического сбоя было неверно названо имя Валиной школьной наставницы по русскому языку и литературе.

В действительности это Елена Николаевна ШУВАЛОВА, учитель высшей категории, лауреат премии федеральной целевой программы «Одаренные Дети» президентской программы «Дети России».

Следуя испытанному правилу: наилучший способ избежать последующих ошибок — в своевременном исправлении ошибок уже сделанных, восстанавливаем истину и приносим свои искренние извинения Елене Николаевне и Валентине.

Там лес и дол видений полны, Там о заре прихлынут волны На брег песчаный и пустой… А. С. Пушкин

Русь… Непознанная, полудикая, первобытная вселенная, обретшая видимые очертания и границы.

Русь… Стихия, вобравшая в себя таинственные грезы и ворожбу, сказочно-сонные раздумья и пленительную сладость пьяняще красивой абсурдности бытия.

«Умом Россию не понять…» Единственный способ познать ее эфемерную, эмпирическую сущность — облачиться в одеяния мифического Морфея и окунуться в бездонные, безвременные пространства сна.

Лирический герой стихотворения Блока «Русь» предан дремотной неге, приобщен к тайне, во внутренних сферах которой, словно божественно-прекрасная, но жестокая и холодная царица, завладевшая сердцем простого странника, «почивает» Русь.

Дремлю — и за дремотой тайна, И в тайне — ты почиешь, Русь.

Образно-логическая цепочка, звенья которой связываются при помощи эллипса Дремота — тайна — Русь, ассоциирует образ Руси с незримым переплетением дремоты и тайны, духовная диффузия которых объясняет образно-символическое «наполнение» стихотворения.

Русь, загадочная, разноликая, колдовская, овеянная ворожбой и исхлестанная голыми прутьями старины, — лишь сон лирического героя, она порождение его разума, желающего пребывать в состоянии трагически-дремотном вечно . Русь в представлении лирического героя не идеальная, напротив, при видимой «насыщенной» первобытности, загадочности, истинной сказочности она колючая, снежная, «голая», облаченная в лохмотья, не нашедшая правильного пути и заблудившаяся в мире распутий.

Где все пути и все распутья Живой клюкой измождены…

Она нашла зримое воплощение и сфокусировала свои чарующие особенности в «мутном взоре колдуна» . Она завораживающе таинственна и непонятна, но ее видимая загадочность приобретает апокалипсическое звучание. Образ разноликих народов, водящих «ночные хороводы // Под заревом горящих сел» родствен библейским образам жителей Вавилона, города — обители порока, которые претворили рушащуюся, гибельно обреченную действительность в Валтасаров пир.

Русь для лирического героя — языческий остров, опоясанный реками и окруженный дебрями, впитавший в себя колдовскую устроенность мироздания. Население его составляют колдуны, ведуны, ведьмы, черти, племена язычников. Элементы бытия: люди, дьявольская сила и природа, воплощенная в образах вьюги, вихря и голых прутьев и олицетворяющая прошлое Руси, — раздроблены, разобщены, подчинены хаотическому делению: каждый ведет свою, иную, отличную от других существ жизнь.

Ритмическое чередование звуков и, сопровождающее музыкальный контекст стихотворения, в сочетании с географическими указаниями , вводит в идейную ткань произведения мотив замкнутости и обреченности.

Крики болотных журавлей, чарующий шепот заклинаний ведунов, игривые взвизгивания ведьм и чертей, пронзительный звук железного скрежета, дикий свист и завывания «вихря снежного» — вот музыкальный фон сонной ирреальности, завладевшей лирическим героем.

Идейное содержание стихотворения раскрывает два образа Руси: трагически-колдовской, изображенный в первой композиционной части , и реальный, не показанный явно, но ощущаемый читателем через настроение лирического героя, созданный во второй композиционной части . Калькирование, наложение одной стихии на другую отражает «подводную» необыкновенность стихотворения. В реальности Русь «преломляется», перевоплощается в мертвенно-прекрасное создание, изуродованное горьким, разбойным жизненным бытием. Такой мы видим Россию в цикле «Родина». В «Разных стихотворениях», включенных во вторую книгу «трилогии вочеловечения», сонная пелена мыслей героя окутала земные несовершенства и преобразила трагическую абсурдность и жизненную зрелость в коварно-пленительные «ирреалии».

Из мира действительности проникли лишь бездорожье и одиночество лирического героя, пришедшего «печальной, ночной» тропой к кладбищу .

Он сам — «вылитая Русь» , он доводит свои порывы до абсурдной трагикомичности.

И там, на кладбище ночуя, Подолгу песни распевал…

Но ощущает «сокровище» в своей душе — «первоначальную чистоту», взлелеянную и охраняемую Русью — матерью, Русью — женщиной, Русью — небесной девой , постигнув «совершенную несовершенность» которой, забудешь о сумраке действительности.

Лирический герой цикла «Родина» не желает спать, его мысли устремлены к жертвенной, падшей, неспокойной России.

И пора уснуть, да жалко, Не хочу уснуть!

Герой же стихотворения «Русь» предпочитает таинственную дремоту реальности.

Дремлю — и за дремотой тайна, И в тайне погибает Русь, Она и в снах необычайна, Ее одежды не коснусь.

Дрема, сон, тайна, Русь… Русь, тайна, сон, дрема…

Странная Русь, колдуй, заклинай, играй чувствами своих питомцев, но сохраняй «древнюю», первоначальную чистоту, ведущую к обновлению и духовному перерождению.