Блестящая поэма-шутка Пушкина «Граф Нулин»

В отличие от безликого «рока» античной трагедии и столь же безликой и слепой «судьбы» европейского рационализма сила Провидения — Промысла ценностно определена, т. е. связывает ход истории с состоянием совести человека и народа. В этом смысле травестийную параллель «Борису Годунову» составляет забавная и блестящая поэма — шутка «Граф Нулин», в которой Пушкин, по собственному признанию, «пародировал историю и Шекспира» (поэму «Лукреция»). Соотношение большой истории и частной, серьезности и пародии мы находим в предыстории «Графа Нулина».

Пушкин писал: «В конце 1825 года находился в деревне. Перечитывая «Лукрецию», довольно слабую поэму Шекспира, я подумал, что, если б Лукреции пришла в голову мысль дать пощечину Тарквинию? Быть может это охладило его предприимчивость и он со стыдом вынужден был отступить? Лукреция б не зарезалась, Публикола не взбесился бы, Брут не изгнал бы царей, и мир и история мира были бы не те. Итак, республикою, консулами, диктаторами, Котонами, Кесарем мы обязаны соблазнительному происшествию, подобно тому, что случилось недавно в моем соседстве, в Новоржевском уезде. Мысль пародировать Шекспира мне представилась. Я не мог воспротивиться двойному искушению и в два утра написал эту повесть».

Пародирование как подражание, утрировано повторяющее особенности оригинала, насмешливо-критическое отношение к источнику при возможном его почитании и даже восхищение его качествами мы находим и в «Истории села Горюхина». Смысл пародирования событий римской истории, описанных в шекспировской поэме, состоит в том, что исторические события и события частной жизни людей подчиняются, оказывается, одинаковым или по крайней мере сходным законам, человеческий микрокосм и исторический макрокосм обнаруживают свое единство (так в «Борисе Годунове» едины исторический процесс и состояние человеческой совести), и ни там, ни там нет места слепой случайности: в ее обличии являет себя воля, двигающая историю. Несколькими годами позже Пушкин выскажется на эту тему прямо, назвав «случай» «мощным, мгновенным орудием Провидения». Еще позже, вспоминая в «Заметке о «Графе Нулине» о том, как он «пародировал» историю и Шекспира, роняет фразу: «Граф Нулин» писан 13 и 14 декабря. Бывают страшные сближения». Если это действительно так, то Пушкин в очередной раз продемонстрировал свой пророческий, чуть ли не визионерский дар: поэма, изображающая неудачную попытку любовного приключения и тем пародирующая трагические события истории Рима, написана одновременно с выступлением декабристов, которое закончилось разгромом.

Пушкин обладал крайне скудной информацией о том, что происходит в столице, однако есть предание, идущее от него, о его неудачной попытке тайно приехать в Петербург накануне восстания. Если у декабристов, стремившихся возвеличить идеи вольности, ведущими историческими темами были темы Новгорода и Пскова, то начиная со второй половины 20-х годов в соответствии со сложившейся обстановкой и выдвижением проблемы государства, важнейшее место в литературе и публицистике приобретает тема Петра I. Обе эти темы (новгородская вольность и Петр I) воспринимаются во взаимосвязи, рассматриваются в свете событий 14 декабря получают различные интерпретации. Петра I Н. М. Карамзин оценивал весьма противоречиво. С одной стороны, это государь, много сделавший для величия России, укрепления в ней самодержавия, а с другой он пошел на такое «совершенное присвоение обычаев европейских», которое нанесло стране огромный ущерб. Страсть к новому в его действиях переступила все границы.

«Мы стали гражданами мира, но перестали в некоторых случаях быть гражданами России — виною тому Петр». Сама жизнь к тому времени обнаружила трагическую слабость военной революции. Поражение декабристов стало реальным, хотя и печальным фактом. Наступила промежуточная, переходная пора в истории России. В этих условиях Пушкин приходит к идее «мирной революции», к мысли о возможности достижения желаемых перемен, ликвидации крепостничества путем расширения просвещения и гуманности, выступает как великий просветитель. Он возлагает свои надежды на просвещенный абсолютизм, просвещенного монарха. Примером для Пушкина был Петр I.