Богатство художественных образов в творчестве Григория Сковороды

Прямые и опосредствованные понятия очень широко использует Григорий Сковорода, взяв их из Закона Божьего, т. е. Библии, или мира символов, как их называет сам автор. Существует один большой круг , вселенная, которая постоянно двигается по своей траектории, в ней вброшенный круг малый — человек, который тоже должен двигаться не останавливаясь, вместе со вселенной, если один круг остановится пусть хоть на миг, то это и будет конец всему существованию, конец бытию.

Мы встречаем круг в образе змея в кильке, где глава ему начало, а хвост конец. Скручиваясь в кольцо, он и представляет объединение начала и конца, или начальную и конечную буквы греческой азбуки: альфы и омеги.

Но образ плача и образ веселого сердца, являются двумя разными понятиями, двумя концами одной палки, мы не можем сказать, что они делят мир пополам, так как они есть одна палка, а также характеризуют одно понятие не материального, а невидимого мира, а именно человеческие чувства, которые сами по себе есть нейтральными, и лишь склонность человека к тому другому концу палки изображает перед нами это чувство, то в позитивном то в отрицательном свете. Здесь безысходности нет. Лишь надо иметь контроль над чувствами и страстями.

И снова-таки, путем преодоления всего есть стремление человека отыскать истину, а найдя, тем самым приблизиться к Богу.

Бог есть непреодолимым, недостижимым, и непостижимым человеческим испорченным разумом. Он есть вездесущим, все проникновенным для человека и всего живого, первым чудом из чудес. Вся вселенная, вся жизнь или, как его называет Сковорода «хаос морской», расположенный за определенной иерархией.

Если хорошо присмотреться то увидим этот рисунок в пирамидальной форме самого широкого круга, который представляет земной шар, т. е. это круг еще и снизу имеет шар, сферу, к самой высшей ступени этой пирамиды, к ее вершине, на которой и находится гениальное Божье создание, то есть человек, но он стремится быть на этой высоте не ради собственного совершенства всех своих прихотей, а человек, который стремится к сближению с Богом, поэтому и стоит на самой верхушке пирамиды.

Возле подножия этой пирамиды находится «море хаоса» с большими хищными волнами, но чем больше человек тянется к Богу, тем выше он стоит на пирамидальной стремянке, и тем дальше он от этих алчных волн, тем не доступнее он есть для них, а вверху и вокруг обвивает нас со всех сторон, проникая вглубь всего существующего и живого, к самым сакральным уголкам каждого создания, наш Творец, Бог. Поэтому и есть каждое наше действие им управляемое, поэтому и становится Он, когда нужно, нам на помехе, чтобы не выкинули чего-то ужасного, чего бы невозможно было уже исправить. Когда ступень такой иерархической пирамидки, кроме нижнего, то есть земного шара, есть в виде конца, но с гранями многоугольника, но правильной формы, симметричного.

Именно эти грани, или ребра, и являются путями нашими, что в конце концов сближают нас с Истиной. Поэтому посмотрев внимательно и пристально на эти грани, с откровенным сердцем мы видим, что они не все пологие, а некоторые из них крутые, почти отсечные, поэтому они и отпугивают человека, ищущего более простой дороги для себя. И лишь некоторые смельчаки отваживаются рваться по отвесным тропам с колдобинами, поэтому на них тяжело подниматься, но тяжело взлететь и до конца — в бездонную «морскую стихию», а не то, что для людей, которые избрали широкую, пологую, гладенькую, но весьма скользкую дорогую, подъем.

Они падают, а подняться больше не имеют возможности, и волны с радостью и злорадством, без предыдущего сожаления за такими неудачниками, поглощают их, тянут за собой в бездну и бесконечное «море», в свой кипящий ад, который искажает на манер испорченного зеркала твердь и мощь небесную.

С этим надо бороться, так как пребывание На дне «моря» едва ли приятное и радостное. И Господь нашел этот выход для нас, послав на землю единого своего сына — Иисуса Христоса, ради нашего спасения. А перед тем избрал еще одного человека, кроме того, — женщину, для борьбы с адом дьявольским, Мать Христову — Марию, который первородный грех ее не затронул.

На картинах, признанных светом, Марию изображают или на шаре земном, как это видим у Григория Сковороды, или на месяце, или облачке. Но это ничего не изменяет, так как и снопа земная является сферой, и месяц мы видим в таком виде, хотя и не всегда,

Другая сторона его закрыта для наших глаз тенью, и тучка — это тоже сферы, разве только немного химерическая, так как не каждый может усматривать в ней символ Небесной Тверди, а также символ венца Богородицы на Царицу неба и земли. Эти выше упомянутые сферы, символизируя зло, обвивает змей, а главу ему душит пятой Богородица. Именно таким способом и Сковорода срисовал этот образ Богородицы на шаре, который ведет беспрерывную борьбу с соблазном, с дьяволом, с адом, и «морем хаоса», со сплошным беспорядком, который властвует в мире, стараясь также «провести нас путем истины, дорогой, которая не является невозможной, так как ею шел Христос».

Итак каждый имеет свой путь, а затем, свой крест, который должен приниматься не как ноша, а лишь как очищение собственного естества, через путь катарсиса пройти к Царству Вечному, к Родительскому Дому. Очищение сердца, прежде всего — это своеобразный ключ во всей поэтике пор барокко. Эта душа, этот радостный подъем, который через очищение все ближе и ближе приближает к Богу, поднимаясь исподволь вверх.

Жизнь Сковорода видел немного субъективно, он будто смотрел на много лет вперед, предусматривая то, что могло бы произойти значительно позднее, стараясь при этом подать полезные советы, и не только одному человеку, а обществу вообще.

Итак, многочисленными образами и сборными понятиями насквозь пронизано творческое наследство Сковороды. Наиболее распространенным образом, который вбирает в себя миллионы других образов в поэтике Г. Сковороды — это море. Такому сборному понятию «море бездонное» противопоставляется «твердь небесная»: солнцу — Бог, ведущей звезде — Мария, а объединением человеческого и земного есть Сын Божий — Исус Христос.

Культ поклонения Богу, сыну Божьему, Духу Святому и Деве Марии есть еще одной характерной особенностью для барочной литературы также, как для весьма яркого ее представителя Г. Сковороды.