Частичные издания «Герой нашего времени»

В 1839 г. Лермонтов заканчивает работу над своим величайшим прозаическим произведением — «Героем нашего времени». Роман этот, состоящий из пяти повестей, до выхода в свет отдельным изданием (1840 г.) был частично известен читателям, т. к. автор опубликовал в «Отечественных записках» в 1839 г. — «Бэлу» и «Фаталиста», в 1840 г. — «Тамань».

При напечатании «Фаталиста» редакция журнала подготавливала читателей к скорому появлению романа в отдельном издании следующим примечанием:

«С особенным удовольствием пользуемся случаем известить, что М. Ю. Лермонтов в непродолжительном времени издаст собрание своих повестей и напечатанных и ненапечатанных. Это будет новый прекрасный подарок русской литературе».79 К этой же повести автор дал следующее краткое предисловие: «Предлагаемый здесь рассказ находится в заметках Печорина, переданных мне Максимом Максимычем. Не смею надеяться, чтоб все читатели «От записок» помнили оба эти незабвенные для меня имени, и потому считаю нужным напомнить, что Максим Максимыч есть тот добрый штабс-капитан, который рассказал мне историю «Бэлы», напечатанную в 3-й книжке «От записок», а Печорин — тот самый молодой человек, который похитил Бэлу. Передаю этот отрывок из записок Печорина в том виде, в каком он мне достался».

К повести «Тамань» было дано примечание: «Еще отрывок из записок Печорина, главного лица в повести «Бэла», напечатанной в 3-й книжке «Отеч. записок» 1839 года».

Печатая в журнале три повести, входящие в роман, автор совершенно не придерживался хронологической последовательности излагаемых в них событий. В самом романе отдельные его части тоже не расположены во временной последовательности. Мотивировку этого приема обстоятельно вскрывает в комментариях к роману проф. Б. М. Эйхенбаум, указывающий на то, что автор, сначала выступающий как герой (начало «Бэлы»), постепенно уступает свое место действительному своему герою; сначала мы узнаем о нем от Максима Максимыча, плохо разбирающегося в психологии своего приятеля; затем автор сам встречается с Печориным и сообщает читателю свои наблюдения, отчего герой становится ближе и понятнее («Максим Максимыч»); наконец, в «Журнале Печорина» устанавливаются непосредственные отношения между читателем и героем. Повести, составляющие «журнал», также расположены по принципу постепенного углубления: «Тамань» — новелла, показывающая поведение героя, но не дающая представления об его внутренней душевной жизни; «Княжна Мери» — дневник, раскрывающий эту душевную жизнь; «Фаталист» — своеобразный финал, подготавливающий гибель героя на примере чужой гибели — Вулича, являющегося своего рода двойником Печорина.

Работа над «Героем нашего времени», по существу, выходит из пределов 1837-1839 гг. Центральный образ романа подготавливался в известной степени созданием целой галереи героев, более или менее родственных Печорину; вспомним Измаил-Бея, Вадима, Арбенина («Маскарад»). Конкретно образ Печорина обрисовывается в незаконченном романе «Княгиня Лиговская» (1836 г.), заключавшем в себе очень много автобиографического; действие в нем не связано с Кавказом. Из этого романа мы узнаем, что Печорин до 19 лет жил в Москве, в детстве обучался в пансионах, потом поступил в университет, которого не окончил. В Польскую кампанию он поступил в гусарский полк и участвовал в военных действиях. После взятия Варшавы перевелся в гвардию и жил в Петербурге; роман обрывается на описании событий, относящихся к тому времени, когда Печорину было 23 года.

Пребывание на Кавказе в 1837 г. дало автору обильный материал для его художественных замыслов, связанных и с новыми темами, и с прежними, в том числе с «Героем нашего времени». Лермонтов переносит своего героя на Кавказ, в иную географическую и общественную среду, вводит много лиц, которые не встречались в «Княгине Лиговской». В романе нашли отражение личные переживания, его наблюдения, вынесенные из поездок на Кавказ, и, наконец, различные литературные источники.

В дореволюционную пору особенно много придавали значения автобиографическим моментам, значение которых очень преувеличивалось; такие суждения приходилось слышать самому автору; в предисловии к роману, написанном в 1841 г., он отмечал, что некоторые читатели полагают, что «сочинитель нарисовал свой портрет» (V, 185-186). Лермонтов глубоко прав, указывая в том же предисловии на то, что его герой — «точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Произведение создано под непосредственным воздействием тех картин, какие приходилось видеть автору в разных уголках Кавказа — на группе Минеральных Вод, в глухих крепостях, захолустных городках; все это прошло через горнило большой творческой работы, в процессе которой им отбрасывалось все эпизодическое, а на первый план выдвигалось все типическое. Его роман содействовал укреплению в нашей литературе реалистического направления. Писатель задает вопрос: «Ежели вы верили в возможность существования всех трагических и романтических злодеев, отчего же вы не верите в действительность Печорина?

Довольно людей кормили сластями: у них от этого испортился желудок; нужны горькие лекарства, едкие истины». В черновых вариантах находим следующее меткое замечание, касающееся Печорина, — «это тип».