Человек и среда в рассказе А. П. Чехова «Ионыч»

А. П. Чехов — мастер короткого рассказа, новеллы-миниатюры. В своих глубоко философских произведениях он протестовал против обыденности, выступал против «пошлости пошлого человека». В рассказе «Ионыч» Чехов также затрагивает эту тему. Главной проблемой здесь является духовная деградация человека, столкнувшегося со средой обывателей. В начале рассказа Дмитрий Ионыч Старцев, земский врач, противопоставлен обывателям губернского города С. С самого начала автор дает нам краткую и точную характеристику этого города: «приезжие жаловались на скуку и однообразие жизни», а местные говорили, что «в С. очень хорошо, что в С. есть библиотека, театр, клуб, бывают балы.» Первая точка зрения — объективная и верная, вторая — субъективная и самооправдательная, ложная.

Местные жители имели также свои «достопримечательности», главной из которых являлась семья Туркиных, «самая образованная и талантливая». Туркины являются неотъемлемой частью среды обывателей города С. Неотъемлемой, потому что они не развиваются и даже не пытаются это делать. Образы Туркиных статичны. Что они делали, когда их в первый раз посетил Старцев? Они проявляли свою «образованность и талантливость».

Иван Петрович показывал свое неизменное остроумие, постоянно употребляя в речи «выработанные долгими упражнениями» фразы, как-то: «недурственно», «здравствуйте пожалуйста», покорчило вас благодарю». Вера Иосифовна читала свой роман, роман «о том, чего никогда не бывает в жизни». Автор, прибегая к иронии, выносит тонкий приговор ее таланту, говоря, что «когда Вера Иосифовна закрыла свою тетрадь, то минут пять молчали и слушали «Лучинушку», которую пел хор, и эта песня передавала то, чего не было в романе и что бывает в жизни.» Дочь же ее, представляющая себя в будущем «великой пианисткой», стучала что есть силы по клавишам, да, казалось, не перестанет, «пока не вобьет клавишей внутрь рояля».

В том, что бесталанная Екатерина Ивановна грезила о славе артистки, были виноваты ее родители. Они не сомневались в талантливости их рода, так же, как и весь город. Весь город такой же, как они, — кто им скажет, что все их творчество ничего не стоит? Разве что Старцев…

Но тот вначале удивлялся, а потом просто начал сторониться, не высказывая своей неприязни открыто. Котик все же смогла выбраться на время из среды обывательщины и вне ее поняла, что так, как она, играют все: «ничего во мне не было особенного.» Екатерина Ивановна даже поняла, что она «такая же пианистка, как мама писательница.» Но, по всей вероятности, ничего ей не сказала. Да и если бы сказала, мама дочке просто «не поверила» бы. Слишком уж убеждены Туркины в своей талантливости. Что же мы видим при втором посещении их Старцевым?

То же, что и при первом. Да и в конце рассказа автор описывает, как Туркины по-прежнему демонстрируют свои «таланты». Екатерина Ивановна единственная, кто осознает посредственность своих способностей. Она продолжает стучать по клавишам, потому что другого применения для себя не нашла. Или «заботливые» родители «помогли» не найти.

Итак, мы обнаруживаем в рассказе кольцевую композицию. Она подчеркивает неизменность жизни Туркиных и статичность их образов. На их фоне перемены в облике Старцева выглядят более отчетливо.

Почему же этот герой, врач, интеллигентный человек, превратился в мумию, бездуховное существо? Причины этого — внутренние и социальные. Вина в деградации героя лежит как на самом Старцеве, так и на обществе, в котором ему пришлось жить, обществе обывателей. Чем же занимались дни напролет эти самые обыватели?

Они играли в карты, пили, закусывали. Они «не делали ничего, решительно ничего, и не интересовались ничем, и никак нельзя было придумать, о чем говорить с ними.» Все, что обыватели говорили, было несправедливо, глупо. Старцев раздражался, но в винт все же с ними играл . Герои из-за того, что он не избегал клубов, общества раздражающих его картежников и выпивох, совсем забыл про театр и концерты. Он не уклонялся, а вливался в ненавистную ему среду.

Старцева все больше и больше одолевала страсть к накопительству. Пересчитывание денег становилось для него одним из любимейших развлечений. Особо примечательно то, что Старцев сам осознавал, что он «старится, полнеет, опускается». «День да ночь — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей…

Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. Что хорошего?» — вот как оценивает герой свою жизнь. Но, несмотря на то, что Дмитрий Ионыч понимает ужас своего положения и что он способен умственно к изменениям, духовно герой слаб. И он выбрал для себя не путь морального становления, преображения.

Старцев пошел по дороге, по которой прошли уже многие, по дороге, которая ведет к материальным благам. Герой чувствует, что опускается, но не пытается спастись. Возможно, он ищет спасения в одиночестве… Но это маловероятно. Ионыч достаточно умен, чтобы понимать, что в одиночестве нет спасения, одиночество — это не покой, это скучное и безрадостное существование.

Надо заметить, что само развитие внутренних пороков Старцева происходило не по вине общества. Они в нем были изначально заложены. Вероятно, и в другой среде герой постепенно приобретал себе лошадей, кучеров к ним…

Но, надо думать, именно общество сделало из него старика за такой короткий срок. В конце он сам уже ничем не отличался от городских обывателей: «пухлый, красный», ездил на тройке с бубенчиками и был похож на «языческого бога». Если раньше Ионыч считал деньги, то теперь ему впору считать свои дома. Его переставало интересовать почти все, от его интеллектуальности не осталось и следа. «Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?» — вот типичный вопрос обывателя, но произнесен он устами Старцева.

Хотя нет, теперь уже Ионыча, человека, у которого нет имени. «Вот и все, что можно сказать про него,» — говорит автор, вынося окончательный приговор этому герою.