Человек в литературе английского Просвещения

XVIII век вместе с эпохой Просвещения принес миру и новый взгляд на человека. Опираясь еще на ренессансные традиции, эпоха Просвещения вновь возродила идею самоценности человека. Но эта идея, естественно, породила особый интерес мыслителей и писателей к человеческой природе. Человек в литературе эпохи Просвещения не обрел еще своей индивидуальности — пока это еще человек вообще как сумма неких общечеловеческих качеств с некоторой поправкой на воспитание и обстоятельства. Следовательно, и человеческая природа рассматривалась в эпоху Просвещения как нечто единое, присущее всем людям, объединяющее бесконечное множество конкретных людей в единое целое под названием Человечество.

В этом было великое открытие эпохи Просвещения — она взглянула на род человеческий как на единое целое, а значит, утвердила идею естественного равенства людей вне зависимости от социального происхождения, вероисповедания, национальности или расы: люди — это прежде всего люди, а все остальное — вторично. Но в этом же состояла и известная ограниченность эпохи Просвещения, ибо, апеллируя к человеку вообще, она в какой-то мере «вынесла за скобки» индивидуальность каждого конкретного человека, тот «остаток», который не вписывается в рамки «человеческой природы вообще». Различия же между человеческими характерами гуманизм эпохи Просвещения в значительной степени выводил из различий в воспитании или в обстоятельствах, в которые попадали разные люди.

Типично «просветительский герой», таким образом, — это, как правило, «человек вообще», получивший данное воспитание и попавший в данные обстоятельства (впоследствии подобный взгляд на человека ляжет в основу Мировоззрения русских демократов лагеря Чернышевского, а Писарев доведет абсолютизацию влияния среды, воспитания и обстоятельств на любого человека, как на конкретный вариант человека вообще, до логического предела).

В своего рода спор о человеке, о человеке вообще вступили книги Д. Дефо «Приключения Робинзона Крузо» и Дж. Свифта «Путешествия Лемюэля Гулливера», созданные с интервалом в 7 лет и очень представительные для литературы английского Просвещения.

Д. Дефо (ок. 1660-1731) — известный английский публицист конца XVII — начала XVIII веков, ревностный проповедник веротерпимости, свободы слова и печати: одно из публицистических выступлений стоило ему даже тюремного заключения и троекратного стояния у позорного столба. Роман «Приключения Робинзона Крузо» — это прежде всего гимн человеку, человеку как представителю рода «Homo Sapiens», который не нуждается ни в каких социальных ограничениях, который, совершенно свободный от всяких внешних оков, не имея над собой ни государства, ни церкви, за 28 лет пребывания на необитаемом острове не только не одичал, но, напротив, сумел наполнить окружающую его природу разумным смыслом, создать вокруг себя человеческие условия жизни и после приручения туземца Пятницы из каннибальского племени и обращения его в христианскую веру создать новый островок человеческой цивилизации. Хотя, конечно, в этом произведении отразились и некоторые иллюзии писателя, касающиеся неограниченных возможностей совершенствования человека.

И опыт, полученный человечеством в более поздние времена, подтолкнул, в частности, современного английского писателя У. Голдинга к полемике с Д. Дефо: в 1954 г. Голдингом в жанре «робинзонады» был написан роман «Повелитель мух», однако в голдинговском мире попавшие на необитаемый остров современные дети из интеллигентных семей за короткое время превращаются в два истребляющих друг друга стада полулюдей-полуживотных. Совершенно иной, чем у Д. Дефо, концепции человека придерживался Джонотан Свифт (1667-1745).

Дж. Свифт — это человек, который жил словно бы двумя жизнями. С одной стороны — священник и богослов, декан собора святого Патрика в ирландском городе Дублине, примыкающий к консервативной партии тори, с другой — талантливый и смелый писатель, публиковавший многие из своих произведений, в том числе и «Приключения Гулливера», анонимно. С одной стороны — «шутник», который, дабы посмеяться над неким астрологом Партриджем, вначале от имени другого астролога печатно предсказал смерть Партриджа 29 марта 1708 г. около и часов вечера от горячки, а 29 марта печатно известил население о смерти Партриджа и об его предсмертном признании в том, что профессия астролога основана на обмане: в результате 29 марта к не думавшему умирать Партриджу почти одновременно явились гробовщик, пономарь, лекарь и обойщик.

С другой стороны — человек с очень трагическим мировосприятием, видящий всю неразумность современной ему жизни, ее бессмысленность и хаотичность (кстати, Свифт был человеком очень замкнутым, угрюмым — многие его считали мизантропом). И на своей надгробной плите Свифт завещал выгравировать: «Здесь покоится тело Джонотана Свифта, декана этой кафедральной церкви, и суровое негодование уже не раздирает его сердце. Пройди, путник, и подражай, если можешь, ревностному поборнику могущественной свободы». Итак, в 1726 г. вышла в свет книга Дж. Свифта, полное название которой звучало так

«Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей».

Свифт заставляет своего Гулливера посетить на своем пути страну Лилипутию, которая вызывает достаточно прямые ассоциации с современной писателю Англией, страну Бробдингнег, населенную добрыми великанами, ряд других стран, а также страну гуигнгнмов, мудрых лошадей, которые не знают социальных конфликтов, войн, бедности и т. д., ибо строят свою жизнь на воздержании от излишеств, разумно организованном труде и разумном потреблении. Вот только один колоритный эпизод разговора Гулливера в одним из гуигнгнмов: «В своем рассказе я упомянул, что кое-кто из матросов на моем корабле покинули родину, потому что были разорены законом. Это выражение очень удивило моего хозяина. Он не мог понять, каким образом закон может привести кого-нибудь — судя по моим рассказам — к разорению. Ведь весь смысл закона заключается в охране интересов каждого гражданина. Поэтому он просит объяснить ему, что такое этот закон и кто такие его слуги. По его мнению, руководства природы и разума достаточно для разумных существ, какими мы себя считаем».