Что хотел сказать Лесков, словом праведник?

Обращение Лескова к новому для русской литературы герою имело большое принципиальное значение. Здесь писатель скоро почувствовал свое расхождение с людьми, когда-то особенно близкими ему. Среди них А. Ф. Писемский, которому молодой Лесков был обязан поддержкой в трудные дни. Но теперь он находит свою дорогу, и не может не сказать об этом прямо. Так, сборнику «Три праведника и один Шерамур», вышедшему тогда, когда цикл о праведниках уже сложился, Лесков предпослал предисловие или обращение «К читателю», в котором описал свою ссору с другом.

В то время, когда Лесков работа над своей повестью о «Несмертельном головане» русском крестьянине, оказавшемся способным на величайшее самопожертвование, во Франции Г. Флобер уже завершил свое произведение «Искушение святого Антония» (1874). Интересно сравнить эти произведения. У Флобера царит атмосфера безысходности и пессимизма, отражающая духовную драму своего автора. История заблуждения человеческого разума, всеобщая относительность, релятивизм нравственных ценностей, скепсис и ирония — все эти мотивы, получившие потом развитие у А. Франса соседствуют с эстетизацией сексуальных видений, когда флоберовскому герою даже старая пальма кажется торсом обнаженной женщины.

Лесков совершенно снимает эту проблему, делая Голована девственником. Так что шантаж Фотея не имеет под собой основания. Но чтобы спасти Павлу, Голован готов нести и такое испытание. Лесков верит в силу народа. Его герой «праведник» не потому, что способен на «чудо», не потому, что возвышается над людьми, отгородившись от них, а потому, что вместе с ними в трудную минуту. Он и гибнет, спасая ближних во время пожара.

Голован в повести Лескова назван молоканом, принадлежащим к одной из сект распространенных на юге России. По духу он свободный христианин, то есть еретик. Этот духовный тип русского мыслителя очень привлекал писателя. По мысли автора, Голован далек от церковной обрядности, и его добрая, народная вера напоминала вредные, с официальной точки зрения, фантазии. Действительно Голован готов пройти через все испытания лишь бы спасти свою деревню. Он действительно был праведником, но он был далек от церкви, он был как бы «народным» праведником.

Таким же свободомыслящим философом представлен в рассказе «Однодум» полицейский квартальный Рыжиков, живший в самом начале царствования Александра первого. Лесков проповедует идею добра, а не страха и покорности властям. И это было специфической формой оппозиции, свойственной произведениям Л. Толстого 70-80 годов, как раз опубликовавшего тогда рассказ «Чем люди живы». Любопытно, что произведение вызвало широкую полемику, в которую вмешался и Лесков. К. Леонтьев после выхода рассказа «Чем люди живы» обвинил Л. Толстого в одностороннем представлении христианства как религии добра и любви.

Герой Лескова имел свой реальный прототип — это солигалический квартальный Рыжиков, как считали современники, — человек высокой честности и удивительного бескорыстия. Сам Лесков очень ценил своих положительных героев и даже противопоставлял их обличительным картинам русской жизни, созданным в это время, едва ли не приуменьшая значение последних.

Наиболее известен рассказ Лескова из цикла о «праведниках» «Человек на часах», тоже относящийся к николаевской эпохе и основанный на реальных событиях, к тому же встреченный одобрением и читателей, и критики. Это редкое единодушие объяснялось и блестящим мастерством писателя, и той редкой иронией, с которой он повествовал о рядовом Постникове простом русском герое, получивший наказание «на теле» потому, что спас утопающего в Неве. Фантасмагория «замундированной империи» Николая первого раскрывалась в проступке часового, покинувшего свой пост у Зимнего дворца ради спасения человека. Все озабочены больше всего тем, чтобы наградить за спасение утопающего случайного офицера, проезжавшего в тот момент по набережной, и скрыть действительного «виновника» происшедшего. И каждый получает свое: офицер — орден, а рядовой Постников двести розог. Даже сам владыка, в котором читатели узнали Филарета — автора манифеста об освобождении крестьян, ничего не мог возразить против этого — наоборот, выразил полное согласие с решением подполковника Свиньина, приказавшего выпороть рядового, хотя батальонный командир чувствовал некоторое смущение от неожиданного конца всего дела. Ведь рядовой Постников «понимал, что, спасая жизнь другому человеку, он губит самого себя… Это высокое, святое чувство!»,- говорит Свиньин, воспитанный в христианской вере митрополиту. Но владыка с этим не согласился: «Святое известно богу, наказание на теле простолюдину не бывает губительно и не противоречит ни обычаю народов, ни духу Писания. Лозу гораздо легче перенесть на грубом теле, чем такое страдание в духе».

И добрый и участливый Миллер, начальник караула, где был Постников, и «христианолюбивый» Свиньин, приказавший выпороть Постникова, и обер — полицмейстер Кокошин — все понимали, что он совершил героический поступок, но в николаевское время он мог обернутся большой неприятностью для всех невольных участников этого дела. К общему удовольствию, находчивый обер — полицмейстер «повернул» дело так, хвастуна офицера наградили, и Постников отделался легко — экзекуцией при строе «как следует».

Создавая свои произведения «о праведниках», относящиеся к недавнему прошлому, Лесков использует приемы документальной прозы. Как правило, герои его — реальные люди, жившие в то время, которое очень интересовало писателя. Но он не следовал формулярному списку, когда рассказывал об их жизни, его интересовали типические черты эпохи, характерные события и явления, дающие красочное представление о ней.

Рассказы Лескова о праведниках, живущих в самую глухую пору, и были такими «живыми впечатлениями» от ушедшего времени. К этому циклу произведений он относил и рассказ «Инженеры-бессребреники», который сам автор очень ценил, видя в нем свой посильный писательский ответ людям «банковского» времени. Русские газеты, журналы 70-80-х годов были полны сообщениями о биржевых спекуляциях, об аферах с железными дорогами, которые строились ненадежно, на скорую руку. Часто происходили железнодорожные катастрофы со значительными человеческими жертвами. «Кукуевская катастрофа» в глазах современников стала символом капиталистической России. Железные дороги долгое время не только строились частными подрядчиками, во всю обворовавшими государственную казну и нещадно эксплуатировавшими рабочих — строителей, но и принадлежали этим новоявленным королям, выразительный портрет которым дал С. Ю. Витте в своих воспоминаниях.