Драма народа в стихотворении Н. Некрасова «Железная дорога»

В 1864 году Николай Алексеевич Некрасов пишет стихотворение «Железная дорога» — одно из самых драматичных своих произведений. По масштабу событий, по своему духу это сравнительно небольшое стихотворение — настоящая поэма о народе. Но если в предыдущих произведениях поэт свято верил в приход «светлого будущего», то теперь он с горечью говорит: Вынесет все — и широкую, ясную Грудью дорогу проложит себе. Жаль только — жить в эту пору прекрасную Уж не придется — ни мне, ни тебе.

Некрасов чутко слышит время. В начале 60-х годов XIX века казалось, что достаточно небольшого усилия, и народ свергнет крепостное право, а вместе с ним и самодержавие, наступит счастливое время. Но крепостное право отменили, а свобода и счастье так и не наступили. Отсюда реальное осознание поэтом того, что это долгий исторический процесс, до конечного результата которого ни он, ни молодое поколение не доживут.

Почему же столь пессимистичен поэт? В произведении народ изображен в двух ипостасях: великий труженик, по делам своим заслуживающий всеобщего уважения и восхищения, и терпеливый раб, которого остается лишь пожалеть, не оскорбив этой жалостью. Вот эта-то рабская покорность и заставляет Некрасова сомневаться в скором изменении народной жизни к лучшему. Повествование открывается картиной природы, написанной сочно, пластично и зримо.

Уже первое, по-мужицки раскатившееся слово «ядреный», столь необычное для пейзажной лирики, дает особое ощущение свежести и вкуса здорового воздуха и оказывается дерзкой заявкой на демократизм, народность произведения. Красота и гармония природы оказываются поводом, чтобы заговорить о мире людей. Славная осень!

Морозные ночи, Ясные, тихие дни… Нет безобразья в природе! В отличие от природы, людское общество полно противоречий, драматичных столкновений. Для того чтобы рассказать о тяжести и подвиге народного труда, поэт обращается к приему, достаточно известному в русской литературе, — описанию сна одного из участников повествования.

Сон Вани — это не только условный прием, а реальное состояние мальчика, в чьем растревоженном воображении рассказ о страданиях строителей дороги рождает фантастические картины с ожившими под лунным сиянием мертвецами. Чу! восклицанья послышались грозные! Топот и скрежет зубов; Тень набежала на стекла морозные… Что там?

Толпа мертвецов! В картине сна труд предстает и как небывалое страдание, и как осознаваемый самим народом подвиг . Отсюда та высокая патетическая манера, в которой говорится о людях, вызвавших к жизни бесплодные дебри и обретших в них могилу. Картина свежей и прекрасной природы, открывающая стихотворение, не только контрастирует с картиной сна, но и соотнесена с ней в величии и поэтичности. …Братья!

Вы наши плоды пожинаете! Нам же в земле истлевать суждено… Все ли нас, бедных, добром поминаете Или забыли давно?.. Иное — картина пробуждения.

Если ранее автор был патетичен, то здесь проявляется явная ирония. «На сцену» выходит папаша-генерал в довольно необычной для него роли — защитника эстетических ценностей! И опять разговор идет по самому большому счету. Ваш славянин, англосакс и германец Не создавать — разрушать мастера, Варвары! дикое скопище пьяниц!.. Вот в каком почти в европейском плане предъявляет генерал обвинение уже не народу, а народам. Поэт-рассказчик не спешит опровергать генерала, который и без того саморазоблачается.

С бесцеремонным хохотом входящий в стихотворение и тем нарушающий высоко трагическую поэзию сна, генерал прежде всего антиэстетичен и уже этим противостоит картинам природы, народному труду, заявленным и оправданным в своей красоте и высокой нравственности. «Видел, папаша, я сон удивительный, — Ваня сказал, — тысяч пять мужиков, Русских племен и пород представители Вдруг появились — и он мне сказал: «Вот они — нашей дороги строители!..» Захохотал генерал! Именно согласно генеральскому пожеланию и пониманию показывает автор «светлую сторону»: забитый и ограбленный народ везет на себе подрядчика, торжествующую скотину с этими его «шапки долой — коли я говорю!» и «поздравляю». Самая «светлая» картина оказывается в стихотворении самой мрачной… Выпряг народ лошадей — и купчину С криком «ура!» по дороге помчал…

Кажется, трудно отрадней картину Нарисовать, генерал?.. Цензура поняла взрывную силу «Железной дороги», а история ее опубликования и искажений, которым она подверглась, только подчеркивает демократизм произведения и правильность линии, выбранной автором. Стихотворение «Железная дорога» остается и поныне актуальным и самым цитируемым произведением Некрасова, предсказавшего долгий путь к народному счастью.