Драматические артисты Испании

Ксавье Дюрьэ говорит здесь o том счастливом времени, когда в испанском обществе еще не остывало его горячее увлечение сценическим искусством, вызванное драмой герцога де Ривас Альваро или Сила Судьбы. Потребность в эстетических наслаждениях, доставляемых театром, была тогда одною из самых существенных для мадридского населения, и оно с восторгом рукоплескало Бретону де Лос Эррерос, Гарценбушу, Гутьересу, Хилю-и-Сарате, a их заслуженный успех поддерживал благородное соревнование между множеством молодых писателей, стремившихся достигнуть известности на поприще сценического творчества. В то же время, среди различных трупп, являлись первостепенные артисты, которые высоко держали знамя драматического искусства и своими блестящими дарованиями неослабно возбуждали энтузиазм в испанской публике во весь период двадцатипятилетнего царствования Изабеллы II. Дюрьэ часто говорит в своих записках o гениальной игре Матильды Диес и Теодоры Ламадрид, не зная, кому из них отдать преимущество; и действительно, равные силой таланта, они были одинаково хороши, но каждая в своем роде: Матильда, всего лучше олицетворявшая Селимену со всеми оттенками ее характера, имела очень много общего с нашей М-elle Марс; a Теодора, несмотря на некоторые недостатки, излишнюю слезливость и монотонность дикции, скорее напоминала М-elle Жорж, или M-me Дорваль, достигая в своих лучших ролях такого же изумительного совершенства. Мадридские театры могли также гордиться многими талантливыми актерами; но мы упомянем здесь лишь o главных любимцах публики, наиболее прославивших свои имена. То были: Юлиан Ромеа, Архона, Валеро, Фердинанд Оссорио, Марио и братья Каталина. Юлиан Ромеа, по преимуществу комик, долго царил на испанской сцене, вызывая несмолкаемые громы рукоплесканий.

Это был артист вполне законченный, глубоко изучивший свое искусство во всех его деталях: любой тип, любое лицо из нового, или стараго репертуара он воплощал в себе с одинаковой жизненностью и правдой, при чем его комический талант не редко сменялся потрясающим драматизмом. Мелодичный голос, прекрасно выработанная дикция, изящество и грация в каждом жесте, в каждом движении, дополняли достоинства этого замечательного артиста. С ним часто являлся вместе не менее блестящий исполнитель — Архона; но, обладая равносильным талантом, они настолько разнились между собой самым характером игры, что никогда не могли затмевать друг друга: Архона был однороден с нашим Буффе, тогда как Ромеа принадлежал всецело к школе лучших артистов Comêdie-Francaise. Между тем в других городах Испании, очень многие ценители предпочитали им обоим дона Хосе Валеро, появлявшегося сначала на провинциальных сценах. То был действительно выдающийся артист, с горячим, страстным темпераментом, сильно напоминающий своей игрой нашего Фредерика-Леметра; но мадридская публика, отличаясь, разумеется, более развитым и тонким вкусом, никогда не разделяла этого предпочтения.

Юлиан Ромеа долго стоял во главе артистического товарищества, державшего тогда в своем исключительном владении сцену del Principe. Во все время его управления, небольшое фойе этого театра постоянно служило сборным пунктом лучшей испанской интеллигенции, т. е. тех немногих, что оставались верными чистым идеалам искусства и литературы в эту эпоху преобладания денежных интересов. Нам лично не раз выпадало счастье встречаться здесь и беседовать с некоторыми из писателей, чьи имена стоят теперь на первом плане в нашем обзоре, a среди этого избранного кружка, где не существовало никаких отличий, кроме превосходства таланта, Ромеа являлся во всем блеске своего чарующего обаяния: веселым, общительным, полным одушевления и неистощимого юмора. Надо было слышать, как он рассказывал, например, какую ни будь сцену из народной арагонской жизни, воспроизводя с фотографической верностью все характерные особенности местного наречия, жестов, выражений.

Фердинанд Оссорио, слишком рано отнятый смертью y драматического искусства, помимо крупного дарования в своей специальности, отличался еще другим необыкновенной способностью к живописи, тоже не мало прославившей его среди мадридской публики. В Швейцарском ресторане, где преимущественно собирались актеры, все мраморные доски столов были разрисованы им прелестными типичными головками, и трактирная прислуга бережно сохраняла эти рисунки, по строжайшему приказанию посетителей. Там же в известные часы, почти ежедневно можно было встретить его талантливого собрата Эмилие Марио. С коварной улыбкой на губах, он внимательно присматривался к так называемым pollos. Юнцы от 15 до 20 лет, чтобы потом с изумительным сходством изображать их на сцене.