Драматургия А. Вампилова. Проблема героя и жанровые искания

Александр Валентинович Вампилов 1937-1972 Вампилов — драматург, особенно много сделавший для возрождения и обновления традиции русской классической реалистической драмы во второй половине века. Отказываясь и от метода социалистического реализма, и от идеологического критерия как главного в оценке человека, Вампилов сосредоточивает внимание на духовно-нравственной сущности личности и вслед за классиками утверждает в своих пьесах общечеловеческие ценности, уходит от схематизма и декларативности. Вампилов в своих пьесах соединил философскую глубину с яркой театральной формой. Главная философская проблема, которая объединяет всего его произведения, — мысль о том, как стать и остаться человеком, прожить жизнь, достойную человека.

Данная мысль никогда не декларируется Вампиловым прямо, но она — закономерный итог содержания каждой пьесы, воссоздающей то драматические, то комедийные ситуации Вариант разрушения личности человека, живущего эгоистическими побуждениями, погрязшего в беспутстве, представлен в «Утиной охоте». Моральный распад личности воплощает образ Виктора Зилова. Как и предшествующие герои Вампилова, это интеллектуал, умница, интересный человек, но он буквально прожигает жизнь впустую, изобретает собственный вариант «сладкой жизни» Феллини. «Утиная охота» построена как материализация воспоминаний Зилова о прошлом, причем каждое из воспоминаний, завершившись, возвращает к настоящему времени. Автор показывает, к чему привел каждый прошедший поступок Зилова.

Когда друзья интересуются, что Зилов любит больше всего на свете, раздаются реплики: «работу» (и дружный смех, так как Зилов работает спустя рукава), «жену» (но присутствующая при этом жена говорит, что Зилов ее нисколько не любит, и верно, он постоянно изменяет). Зилов не любит ни друзей, ни родителей. Получив телеграмму от отца, в которой тот просит сына навестить его в последний раз, Зилов иронически сообщает очередной любовнице: «Опять этот старый дурак умирает». Цинизм, эгоизм, беспутство пронизали жизнь Зилова насквозь. От природы в него вложен большой потенциал, но ничего не реализовано. В финале герой оказывается перед дилеммой возможного самоубийства.

В самом ли деле Зилов убьет себя, или это очередная игра, важная для его самосознания — читателю остается неизвестным. Есть впечатление, что Зилов слишком эгоистичен, чтобы убить себя. Фон действия в течение всей пьесы — окна квартиры Зилова, за которыми серый день, унылое небо. Однако в самой последней сцене на небе появляется маленький голубой просвет. Таким образом, показывает автор, не исключено, что все пережитое не пройдет бесследно, и этот человек начнет меняться.

Приход к власти в 1985 М. С. Горбачева и последовавшая эпоха «гласности» в советской печати радикально преобразили русскую литературу. Первыми из ранее запрещенных произведений проникли в печать написанные «в стол» сочинения официально «приемлемых» советских писателей (роман А. Рыбакова Дети Арбата). Публикация Доктора Живаго Пастернака в 1988 открыла путь в печать другим, ранее «неприемлемым» произведениям, например Е. И. Замятина, чей роман-антиутопия Мы был опубликован также в 1988. Лишь в 1989 рухнули последние барьеры, пропуская в печать сочинения живых эмигрантов и писателей-диссидентов, в том числе выдержки из Архипелага ГУЛАГа Солженицына.

К концу 1980-х годов в литературе нарастает идеологическое противостояние, выраженное открыто в литературно-критических и публицистических статьях, публикуемых в литературной периодике. Широко обсуждается публицистика Николая Шмелева, Игоря Клямкина, Василия Селюнина, Юрия Буртина, Вадима Кожинова, литературно-критические статьи Юрия Карякина, Натальи Ивановой, Владимира Лакшина, Аллы Латыниной, Станислава Рассадина, Бенедикта Сарнова, Станислава Куняева и др. Происходит размежевание периодических изданий на два направления: либерально-демократическое («Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», «Звезда», «Нева», «Литературная газета», «Волга», «Урал», а также «Московские новости», «Огонек») и национал-патриотическое («Наш современник», «Москва», «Литературная Россия», «Московский литератор»). Полемика приобретает ожесточенный характер. Газета «Правда» выступает с примирительной статьей О культуре дискуссий (1987), но литературно-идеологическая ситуация выходит из-под партийного контроля. На встрече с деятелями науки и искусства М. С. Горбачев осуждает враждебность дискуссий и пытается остановить раскол.

Назревает новое противостояние: традиционной и постмодернистской поэтики. Новую литературу на страницах «ЛГ» обсуждают критики. Продолжается идеологическая борьба вокруг понятий «русские» и «русскоязычные» писатели: «Молодая гвардия» публикует юдофобские материалы, «Наш современник» — положительные отклики на Русофобию Игоря Шафаревича, Вячеслав Вс. Иванов публично разрывает дружеские отношения с ее автором, а «Новый мир» печатает статью Шафаревича Две дороги к одному обрыву — поступок неожиданный, если учитывать репутацию автора как ксенофоба (умноженную его же призывом со страниц «Литературной России» к активным действиям против А. Синявского после публикации

Большой популярностью «толстые» журналы пользовались в эпоху перестройки 1985 — начале 1990-х, когда они обсуждали общественные проблемы и печатались запрещенные ранее произведения. Невиданный ажиотаж вызвала т. н. «возвращенная литература»: русские писатели-эмигранты первой, второй и третьей волны. Огромный интерес вызывали публикации, в которых пересматривалась официальная историческая концепция, и художественные произведения на историческую тематику (в особенности из эпохи Сталина). Однако постепенно внимание публики было в значительной степени отвлечено современными политическими новостями и событиями.