Душевная драма Екатерины. Сочинение по пьесе А. Н. Островского «Гроза»

Откуда же берутся у Екатерины жизненные истоки этой целостности? Для того, чтобы это понять, надо обратиться к культурным основам, которые пестовали ее. Без них характер Екатерины вянет, как скошенная трава. В мироощущении Екатерины гармонично объединяется славянская языческая давность с христианской культурой, которая одухотворяет и морально проясняет старые языческие верования. Религиозность Екатерины немыслима без восхода и заката солнца, росяных трав на цветущих лугах, полетов птиц, порханий мотыльков с цветка на цветок. В монологах героини оживают знакомые мотивы русских народных песен. В мироощущении Екатерины бьет источник извечной русской песенной культуры и находят новую жизнь христианские верования. Давайте посмотрим, как молится Екатерина, «какая у нее на лице улыбка ангельская, а от лица будто бы идет свет». Что-то иконописное есть в этом лице, от которого идет светлое сияние. Но земная героиня А. Н. Островского, которая излучает духовный свет, далека от аскетизма официальной христианской морали. ее молитва — светлое торжество духа: «Будто, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и времени не помню, и не слышу, когда служба кончится». Далеко отошла жизнелюбивая религиозность Екатерины от норм старой патриархальной морали.

Радость жизни переживает она в храме, солнцу кладет земные поклоны в саду, среди деревьев, трав, цветов, утренней свежести, природы, которая просыпается: «Или рано утром в сад пойду, еще только солнышко всходит, упала на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и найдут». В мечтах юной Екатерины звучат отзвуки христианских легенд о рае, божественном саде эдем. Очевидно, что легенда о рае объединяет в ней и всю красоту жизни земной: молитвы солнцу, которое всходит, утреннее посещение источников студеных, светлые образы ангелов и птиц. В ключе этих мечтаний и другое нешуточное стремление — полететь: «Почему люди не летают!.. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела». Откуда приходят к Екатерине эти фантастические мечты? Или они не плод болезненного воображения, не прихоть утонченной натуры? Нет. В сознании Екатерины пробуждаются старинные языческие мифы, которые вошли в плоть и кровь русского народного характера, раскрываются глубокие пласты славянской культуры. Свободолюбивые порывы в детских воспоминаниях тоже не стихийные. В них также ощущается влияние народной культуры. «Такая уж я родилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было вечером, уже темно, я выбежала на Волгу, села в лодку, да и оттолкнула ее от берега. На второе утро уж нашли верст за десять!» Ведь этот поступок согласовывается с народной сказкой о правде-истине. В народных сказках девочка обращается к реке с просьбой спасти ее, и река укрывает девочку в своих берегах. Так что порыв маленькой Екатерины искать защиты у Волги — целиком сказочный и целиком социальный: здесь отход от неправды и зла в страну правды и добра, здесь непринятие клеветы с самого детства и решительная готовность оставить этот мир, если все в нем ей надоест.

И вот в доме Кабановых Екатерина попадает в «темное царство» духовной несвободы. «Здесь все будто бы из-под неволи», здесь поселился суровый религиозный дух, здесь выветрился демократизм, исчезла жизнелюбивая щедрость народного мироощущения. Во время действия Екатерина не слышит Феклуши, но принято считать, что именно таких паломниц немало увидела и услышала она за недлинный свой возраст. Монолог героини, который сыграет ключевую роль в трагедии, опровергает подобный взгляд. Даже паломницы в доме Кабанихи другие, из числа тех святош, которые «через немощь свою далеко не ходили, а слышать много слышали». И думают они об «последних временах», о грядущей смерти мира. Эти паломницы далеки от чистого мира Екатерины, они на службе в Кабанихи и, значит, ничего общего у них с Екатериной быть не может.

В монологах героини пьесы Воплощаются заветные народные ожидания и надежды. Нежность и лихость, мечтательность и земная страстность объединяются в характере Екатерины, главным в нем оказывается не мистический порыв прочь от земли, а моральная сила, которая одухотворяет земное бытие. В Екатерине преобладает жизнелюбие народа, который искал в религии не возражения жизни, а утверждение ее. Душа героини Островского — из числа тех избранных русских душ, не идущих их на компромиссы, которые стремятся к всемирной правде и на меньшее не согласны.