Евангельский сюжет в описательной произведения Г. Штоня «Суд»

В 2000 году выходит довольно неожиданное произведение Г. Штоня «Суд», написанное в 1998 году. Ключ к пониманию произведения кроется в эпиграфе, взятом из «Paradiso» (ХХХІ, 108) Борхеса. Содержательное наполнение в какой-то мере объясняет и предисловие А. Димарова.

Произведение не имеет религиозной окраски, частично отступает от традиционных евангельских канонов. Повесть построена по законам художественной литературы, где есть авторский домысел и вымысел, творческая фантазия, прослеживается целостная концепция автора. Центральный образ произведения — Иисус Христос — изображен таким, каким он представляется автору. Вместе с тем в произведении сохранены ключевые события, которые произошли с сыном Божьим по евангельским рассказам; есть факты, известные из истории. Таким образом, мы можем утверждать, что произведение «Суд» Г. Штоня — это биографическая повесть апокрифического характера, которая имеет форму исповеди.

Память дает возможность сызнова переживать свое прошлое, объективно оценивать собственные действия. Подобное взаимодействие внутренних и внешних факторов в жизнеописательном творчестве приводит к сложным временно-пространственным сдвигам в рассказе, смещение центра авторского внимания в сферу сознания персонажа.

В таких произведениях окружающая действительность воспроизводится через субъективное восприятие главного героя, пропускается через его сознание, окрашивается его психологическим состоянием во время определенных, иногда напряженных, эпизодов жизни. Избрание сознания персонажа главным объектом изображения в европейских литературах, по словам Д. Затонского, ведет свое начало с «Исповеди» (1765-1770) Ж. — Ж. Руссо: «Человеческая индивидуальность — не только объект, она и мерило, и инструмент, своего рода посредник между нами и внешней реальностью.

Последняя живет в «Исповеди» не просто по законам бытия, а и по законам сознания: «Я могу пропустить факты, поменять их последовательность, перепутать числа, — но не могу ошибиться ни в том, что я ощутил, ни в том, как мое ощущение заставило меня повести себя… «. В свое время И. Янская и В. Кардин писали о художественной документалистике, что она «больше чем любая другая разновидность художественного творчества наделена способностью информировать, растолковывать, вносить ясность, оставаясь, вместе с тем, участком, где не запрещены фантазия, воображение. Не только не заказанные, но подключенные к решению насущных практических задач, среди которых не последнее — утверждать моральные нормы бытия». В произведении Г. Штоня дистанция для осмысления героем своего прошлого возрастает до двух тысяч лет.

Иисус Христос появляется на Земле современным хакером и по экрану компьютера начинает вспоминать все сначала, стремится переосмыслить сущность человеческого бытия, разобраться в себе, в собственной дуалистической сущности. Повесть написана от первого лица, т. е., по замыслу автора, от самого Иисуса, поэтому рассказ о каждом событии сопровождают глубокие философские раздумья. Частично пользуясь миметическим принципом отображения бытия, Г. Штонь обращается к «вечной» фигуре для раздумывания над спешными духовными вопросами современности.

В произведении ощущается авторская рефлексия на кризисное состояние духовности общества, определенную растерянность накануне новой эры, проблематичность дальнейшего существования человечества в физическом и морально-этическом пространстве. Катастрофичность бытия определяется также финансово-экономическими факторами, экологическими катаклизмами, которое приводит к невротическим психическим состояниям человеческого сообщества. Это касается не только Украины, но, так или иначе, и всего мира. Г. Штонь делает ударение на особой актуальности проблемы дефицита человечности на сегодняшнем этапе развития цивилизации. Хотя этот вопрос обострялся в определенные периоды истории, и почти две тысячи лет тому назад сын Божий заслужил прощения огромных грехов человечества, собственной «смертью смерть поправ». Иисуса Христос Г.

Штоня — это наибольшая справедливость, высочайшая мораль, чистейшая совесть. А Страшный Суд — это суд собственной совести, от которой не убежишь. В конце Иисус прорицает: «Суд Человеческий на земле этой уже грядет! Нами и в нас». И дальше уже от автора: «Итак, судите и будете не судимы. Но судите, прежде всего, себя. Аминь».

И снова, как в «Прерванном Евангелии» К. Петрова, поборником вечной правды и вечного Бог выступает Юда — обреченный отшельник, «единственный товарищ среди тех, что были не учениками, а скорее детьми». «Земное мое подобие», как называет его Иисус. Одновременно Юда является и помощником Христа в понимании красоты, духовности, гармонии, Бога. Это философ, который «постиг больше, чем основы моей веры. Он постиг моральное постоянство Вселенной, которую я всего лишь земле явил. А он — утвердил.

Тем, что будучи априорно прощенным Небом, сам себе не простил. Яко Человек, в чьей компетенции находится то самое, что и в компетенции Неба. На уровне, по крайней мере, Добра и Зла». Именно Юда доказывает первым христианскую ответственность за мир каждого лица. Юда сам себя покарал за ослушание, что, по его словам, для веры является лишним.

Но смерть Юды «оказалась напрасной: она никого и ничему не научила». Человечество делало и делает ошибки, и единственный выход — страстный суд над собой.