Гарри Морган главный герой романа «Иметь и не иметь»

Гарри Морган отвергает индивидуализм лишь в самом конце своей истории, когда уже ничего нельзя изменить. Расстреливая кубинцев, он действует по заранее обдуманному плану. Один из террористов уже на лодке объясняет ему задачи революционной партии, но Гарри думает: «Какое мне дело до его революции. Плевать я хотел на его революцию. Чтобы помочь рабочему человеку, он грабит банк и убивает того, кто ему в этом помог, а потом еще и злополучного горемыку Элберта, который никому ничего не сделал дурного. Ведь это же рабочего человека он убил. Такая мысль ему и в голову не приходит. Да к тому же семейного. Кубой правят кубинцы. Они там все друг друга предать и продать готовы. Вот и получают по заслугам. К черту все эти их революции. Я знаю одно: мне нужно прокормить свою семью, и я не могу ее прокормить. А он мне тут про революцию рассказывает. К черту его революцию»

В этой выраженной позиции одиночки обращает на себя внимание следующее. Эмилио, кубинец, беседовавший с Гарри, не может поколебать его решения, и все же Гарри как бы испытывает потребность оправдаться, убедить себя в собственной правоте. Он мысленно взвинчивает себя, причем не только потому, что ему предстоит очень опасное дело, и это отражается в ходе его невысказанных рассуждений. На протяжении всего романа герой старается, если только это возможно, действовать в одиночку, но в решающий момент его подводит как раз одиночество, отсутствие помощника. За время от смертельного ранения до момента, когда он с трудом выговаривает последние в жизни слова, Гарри многое передумывает. Хемингуэй погрешил бы против жизненной правды, если бы герой романа стал перед смертью политически сознательным борцом, но просвет в романе действительно есть и дается он двояко: во-первых, в сцене, где Гарри Морган делает знаменательное признание; во-вторых, в авторском, объективном заключении романа.

Вводя широкий социальный фон в повествование, Хемингуэй понимал неполную его органичность. Этот недостаток лишь отчасти компенсируется тонким показом одновременности действий, происходящих параллельно в разных местах и искусственно вовлекающих различных людей.

Особое место занимает в романе образ писателя Гордона, человека насквозь фальшивого, аморального, проституирующего искусство. Этически Гордон является крайним антиподом Моргана. Контраст здесь охватывает и сферу деятельности, и личные отношения, становится полным. Страшная реальность того, что происходит с Гарри, резко оттеняет глубинную фальшь «творческих» усилий Гордона. Он пишет на «модную» тему о забастовке, но не случайно одному из ветеранов так не нравятся его книги. Почему они не нравятся — Хемингуэй раскрывает в сцене, где показано, как случайная встреча с Марией, женой Гарри Моргана, «вдохновляет» Гордона. Все, что он в «писательском озарении» понял, взглянув на плачущую женщину, поражает резким несоответствием с действительностью, принимает характер пошлой фальсификации, отражающей фальшивую сущность всей жизни, всего характера Гордона. Впрочем, Хемингуэй не ограничивается таким косвенным обличением. В скандале Гордона с женой перед читателем раскрывается, кажется, предел нравственного падения, но писатель умеет показать, что за кажущимся пределом есть новые пропасти. По-разному, но столь же фальшивы и все другие богатые, которых мы видим на берегу и во время знаменитого «парада яхт». Социально-политический характер страстного авторского обличения не вызывает сомнений. Вот как эта сторона сплетается с историей героя.

Когда Гарри уже решился перевезти террористов, он зашел по делу в бар Фредди, где столкнулся с богатыми туристами из тех, что не ездят на велосипедах. Напряженное состояние Гарри резко контрастирует с настроениями Лафтона и его развратной супруги, Мак-Уолси, Гордона и его жены. С этого момента последовательное развитие действия совмещается с параллельным. Пока туристы у Фредди выворачивают наизнанку свои жалкие души, Гарри готовит лодку. Когда Гарри идет к лодке, чтобы принять на борт террористов, Гордон с недвусмысленными намерениями отправляется к богатой развратнице миссис Брэдли, а его жена — домой в надежде на посещение Мак-Уолси. На следующее утро после трагедии в лодке Гордон встречает плачущую Марию (она идет от шерифа) и «вдохновляется» ее видом. За этим следует картина дрейфующей лодки, сопровождаемой стайкой рыб, которые жадно набрасываются на стекающие из пробоин капли крови. Эта потрясающая в своей реальности сцена сменяется сценой ссоры Гордона с женой, причем оба действия происходят одновременно.

После ссоры Гордон пьянствует в кабаке и узнает от шерифа, что лодку Гарри уже буксируют к берегу. Избитый в пьяной драке, Гордон идет домой, а в это время лодка с умирающим Гарри приближается к берегу и, наконец, проходит мимо множества богатых яхт, на которых спят «имеющие». Когда же Мария уводит дочерей из больницы, где оперируют доставленного туда Гарри, она снова встречает Гордона, который все еще не доплелся до своего жилья. Контраст, осуществляемый в этих перебивках, тем сильнее, что писатель вводит в действие ветеранов. В основном это люди, доведенные обстоятельствами до ужасающего положения, и Хемингуэй, контрастно показывая крайние общественные полюсы, не допускает никаких смягчений.