«Где-то вдалеке пропел петух»

Каждый живущий в этом мире человек рано или поздно оказывается в роли былинного богатыря на распутье. Но если герой былин знал, что ждет его впереди , то нашему современнику не всегда известно, что последует за принятым решением. В таких экспериментальных ситуациях наиболее отчетливо обнаруживаются многие человеческие чувства и качества, не столь заметные при обычном течении жизни: от любви до ненависти, от верности до предательства…

Бывает, что выбор сделан неправильно под влиянием внешних и случайных обстоятельств, на какой-то миг парализующих волю, а потом очнувшегося от временного оцепенения человека долго мучает совесть, не дает ему открыто взглянуть в глаза людям.

Непросто принять решение в мирное время, а на войне, когда цена каждого поступка неимоверно возрастает, так как от скорости и точности его совершения зависит жизнь многих людей, сделать это еще сложнее. Именно об этом рассказывает рассказ В. П. Некрасова «Сенька».

В начале произведения мы видим охваченного мелкой противной дрожью, загнанного малярией страха в щель, похожего на скрученную им самим тонкую и жалкую цигарку не человека даже, а какое-то его отдаленное подобие. Винтовка в глазах Сеньки становится ненужной палкой, ничтожной в борьбе против «целой кучи» самолетов, которую «ни штыком, ни гранатой не достанешь». Чувствуя леденящее дыхание смерти, он неосознанно простреливает себе руку, чтобы уйти туда, где нет «вздутых, с раскоряченными ногами лошадей, валявшихся на дороге», почти непрерывно пикировавших на него «самолетов с красными лапами», бойца «с остановившимися, немигающими глазами».

В этот момент Сенька стал подобен одному из телеграфных столбов, увиденных им: все «провода», связывающие его с окружающим миром, обрываются.

Композиция рассказа — это мучительный путь героя из нравственной ямы, в которую он провалился после предательского выстрела в руку.

Четвертая палатка, где оказывается Сенька, — это своеобразное символическое изображение его души. Сначала он находится в палатке наедине с таким же самострельщиком Ахрамеевым, то есть его душа заполнена только предательством. Затем палатка постепенно наполняется ранеными бойцами, так же, как и душа Сеньки болью, раскаянием и желанием искупить свою вину.

Автор предоставляет возможность своему герою посмотреть на других людей как в зеркало. В лице-зеркале Ахрамеева Сенька видит отражение своего отвратительного поступка, у него возникает желание ударить по этому «желтому морщинистому лицу» кулаком, ударить, по сути, самого себя и разбить это кривое зеркало. «Солдату нельзя так говорить», — возражает он дезертиру Ахрамееву и себе самому, постепенно начиная осознавать долг солдата — защитника Родины, ее лесов, полей и рек, среди которых и его родной Енисей, женщин, стариков и детей — мира, воспоминанием о котором звучала в Сенькином сне гармошка. Осознание ошибки стало первой ступенькой из ямы. Следующая ступенька нравственного преображения Сеньки — знакомство с Николаем, ставшим для него идеалом солдата.

Худенький сержант-разведчик, совсем мальчишка, с тоненькими, как у девочки, руками, выведенный из строя пятью вражескими осколками, больше всего жалел о том, что не может быть рядом со своими товарищами, обороняющими родную землю. В Николае, как в нравственном зеркале, Сенька увидел свое идеальное отражение, то, к которому стремилась его душа, выздоравливающая от малярии страха.

Подобно дубу, рядом с которым в Сеньке под покровом внешней неподвижности происходила активная работа души, личность героя была расщеплена неосознанным предательством.

Самоотверженная забота о Николае, его похвала: «Хороший бы разведчик из тебя получился… Помкомвзводом бы назначил» — стали для Сеньки «голубым ослепительным куском неба», забрезжившим в темной палатке излечивающейся души. «Сенька почувствовал, как что-то подступило к горлу, встал и вышел из палатки. Боже, чего б он только не дал, чтоб стать помкомвзводом у Николая…» Но для полного очищения этого мало.

Судьба устами беспристрастного красноармейца, вызвавшего Сеньку на допрос и обнаружившего перед ничего не подозревавшим Николаем Сенькино предательство, зачитывает свой приговор…

Так поэтапно Некрасов подводит читателя к кульминации рассказа. Перед Сенькой встает нравственный выбор: убежать с Ахрамеевым, навсегда запятнав свою честь, и такой ценой сохранить себе жизнь, или остаться, понести суровое наказание, возможно, вплоть до расстрела, но при малейшей возможности попытаться искупить вину. Отказавшись от побега с Ахрамеевым, Сенька залечил свои нравственные раны, с болью вырвав из сердца, как белые ниточки из бинта, занозу предательства. Больше мы не услышим об Ахрамееве, он исчезает, как и тот «самострельщик», который бациллой страха «сидел» в Сеньке. Больной дуб превращается в здоровый, и нравственно выздоровевшему герою предоставляется шанс проявить свои лучшие качества.

Оказавшись на передовой, Сенька слышит, как «где-то вдалеке пропел петух», подобно Петру, трижды отрекшемуся от Иисуса и вспомнившему слова Учителя, когда петушиное пение пробудило в нем совесть.

Перед тем как пойти к мосту, где раскаявшемуся герою суждено будет совершить подвиг, Сенька видит при свете луны в деревне, рядом с которой проходит бой, церковь. «Из густой зелени выглядывала только маковка с крестом». Эта деталь-символ освящает путь живого существа, окончательно выбравшегося из нравственной ямы и ставшего человеком.

Путь от расщепленного дуба к большому дубу — это путь человека, окончательно сделавшего нравственный выбор и своим искренним раскаянием заслужившего право увидеть высокое небо. «Он увидел вдруг над собой небо, страшно большое и высокое, увидел звезды, много-много звезд…»

А под этим небом течет Енисей — самая красивая река, колосятся хлебные поля, живут родные люди — все то, что и есть Родина, которую надо защищать и беречь.

Герой, окончательно очищаясь и возрождаясь к новой, настоящей жизни, осознает свое предназначение и осуществляет его, останавливая продвижение вражеских танков.

«Клубящийся черный столб дыма медленно расползался по ослепительно голубому небу». Так рассеивается и дым совершенного Сенькой греха, и из-под него явственно проступает чистота воскресшей души героя. Таким же дымом расползается и война, которая никогда не сможет сделать черным голубое небо мира, если люди найдут в себе силы и мужество сделать правильный нравственный выбор.