Генрих фон Клейст: Проблематика произведений писателя

Восприятие мира как чреватого бедами хаоса определило тональность произведений выдающегося драматурга и новеллиста Генриха фон Клейста (1776-1811). Клейст происходил из старинной прусской дворянской семьи, традиции которой предписывали ему офицерскую карьеру. Он обучался в кадетском корпусе, участвовал в неудачном походе феодально-монархической коалиции против революционной Франции (1793), но вскоре расстался с чуждой его склонностям военной службой, чтобы заняться наукой и поэзией. Взгляды Клейста формировались вначале под воздействием просветительских идей: он мечтал о гармонии всеобщей и личной, верил, что ее можно достичь, поднимаясь к ней, как по лестнице, ступенька за ступенькой. Знакомство с философией Канта разрушило это наивное представление. Кант признавал, что явления внешнего мира вызывают в человеке ощущения, но считал, что проникнуть в сущность вещей человек не может.

Клейст испытал острый духовный кризис, приобщившись к этой мысли. Еще более чувствительные удары нанесла его иллюзиям действительность послереволюционной поры — растущая власть чистогана, наполеоновские войны, разгром прусских войск под Иеной, поражение Австрии под Ваграмом. Все это резко изменило строй мыслей Клейста, на первый план в его мировосприятии вышло трагическое ощущение разлаженности жизни. С этим ощущением Клейст начал свою литературную деятельность и (пронес его через весь свой недолгий путь.

Жизнь Клейста была обидно короткой: в 35 лет он застрелился. Видно, он был не в силах справляться дольше с сумятицей души и горечью непризнания. Слава пришла к нему спустя годы после смерти; она основывается главным образом на его драматургических произведений, но и в новеллах он проявил себя художником большой силы.

Проблематика произведений Клейста, порожденная тревогами и потрясениями века, выходит за пределы конкретных социально-политических вопросов времени в сферу философско-этическую. Клейст не стал продолжать линию, наметившуюся в иенском романтизме, не присоединился к фольклорным увлечениям другой группы немецких романтиков — гейдельбергской. (Эти увлечения возникли на волне патриотических чувств в годы борьбы против наполеоновского нашествия.) Клейст, как и Шиллер, хотел понять, в чем корни разрыва между свободой и необходимостью, индивидуальным устремлением и надиндиви-дуальным законом, возможно ли их примирить.

Однако если Шиллер понимал необходимость в масштабах истории человечества, то Клейст — в масштабах мироздания. В драмах Шиллера философское значение образов и ситуаций всегда опирается на вполне определенный конкретно-исторический сюжет, у Клейста же действие, в сущности, происходит всегда и везде; он, как правило, точно обозначает время и место происходящих событий, но это только условность. Философ-ски-обобщающий смысл проступает в произведениях Клейста вполне наглядно, хотя его персонажи, в отличие от шиллеров-ских, редко впрямую излагают авторские философские идеи.

Осмысляя проблемы своего времени, Шиллер видел его историческую ограниченность и верил в исторические перспективы. Клейст же воспринимал человека и мир вне их конкретной исторической обусловленности, хотя картина разлаженности жизни, вновь и вновь возникавшая под его пером, пришла к нему под впечатлением совершенно конкретных исторических обстоятельств: спутанный клубок бурлящих событий эпохи не одному только Клейсту затемнял историческую перспективу. Герои Клейста, в отличие от героев других писателей-романтиков, пытаются самоутвердиться на земле, а не в эмпиреях духа, но разлад в окружающей действительности порождает разлад и в их внутреннем мире. Они истово защищают свое человеческое достоинство, нередко гибнут, но подтверждают своим примером величие человека. «Снова ненова, вопреки всем колебаниям и поражениям, искать в человеке богоподобные черты — задача, вполне достойная целой художнической жизни»,- пишет о Клейсте советский исследователь А. В. Карельский.

Тематически произведения Клейста разнородны: он обращался к темам историческим, мифологическим, сказочным, социально-бытовым. Но это не мешает их проблемной и художественной близости. Алогичные нарушения привычной связи вещей, утрата людьми взаимного доверия, восприятие реального как мнимого и мнимого как реального, скрытые отношения между персонажами, нередко противоречащие их словам и поступкам,- и посреди всего этого свет любви, справедливости, героической самоотверженности (который, однако, не спасает от хаоса)-такова атмосфера в произведениях Клейста. Хаосу противостоит в них редкая стройность и собранность композиции, последовательная симметричность эпизодов, четкая организация всех элементов произведения. В этом видны традиции классицизма — но то, что там было классической ясностью, у Клейста стало своеобразной формой мужественного сопротивления хаосу.

Сюжеты, которые Клейст избирает, типично романтического свойства. Это всегда необычная ситуация или исключительный случай, круто меняющий судьбу героя. Но при этом Клейст часто оспаривает традиционно-романтические решения, иногда даже пародирует их. У романтиков, этих бунтарей против всяческих правил, все же были свои правила и даже стереотипы. Клейст — романтик без правил, поступки его героев нередко взрывают романтическую ситуацию, а не согласуются с ней. Не случайно Гете, вообще не очень-то жаловавший романтиков и заявивший, что «классическое — это здоровое, а романтическое — это больное», к Клейсту относился с особой неприязнью. Клейст одно время надеялся на поддержку великого классика, но обманулся в своих ожиданиях. Гете же впоследствии писал: «Во мне писатель этот, при чистейшей с моей стороны готовности принять в нем искреннее участие, всегда возбуждал ужас и отвращение…»

Гете, служивший гармонии, не мог принять трагического Клейста, в чьем творчестве проявилось другое восприятие действительности. Оно ярко выразилось уже в его ранней драме — «Роберт Гискар», дошедшей до нас в виде фрагмента, восстановленного автором через несколько лет после того, как он безжалостно сжег это свое сочинение. Черты трагического мировосприятия, улавливаемые в «Роберте Гискаре», в той или иной степени проступают и в других произведениях Клейста. Они видоизменяются вместе с эволюцией художника, но сохраняют свои основные начала.