Герой нашего времени. Виртуальная встреча с Печориным

Мы познакомились с ним в придорожном трактире, на пути с Кавказа в Персию. Это была маленькая харчевня на заброшенной горной дороге. Устав от пыльной дороги, а еще больше от своих изнуряющих мыслей, я спешил коня, передал поводья мальчику, выскочившему из помещения, и вошел внутрь.

Полумрак, царивший там, заставил меня зажмуриться. Сначала мне показалось, что в трактире не было ни одного посетителя. Я сел за дальний столик и попросил себе вина. » — Эй, любезный!

Не могли вы обратить свое драгоценнейшее внимание и на меня?» — услышал я из другого конца помещения. Тут только я понял, что не один в этом заброшенном трактире. Решив развеять тоску, снедавшую меня уже несколько недель, я подумал о том, что неплохо было бы затеять разговор с моим нечаянным попутчиком. Я встал и направился в сторону, где сидел незнакомец. Он был уже изрядно пьян и презрительно посмотрел на меня, когда я предложил ему свое знакомство.

Я было уже отвернулся, но тут услышал за спиной: «Простите, с кем имею честь?» Я решил, что прощу этому господину его пьяную дерзость — так велика была моя потребность выговориться. Но получилось все совершенно наоборот — слушателем стал я. Прежде чем описать наш более чем любопытный и странный разговор хочу описать моего собеседника. Это был среднего роста, стройный человек с тонким станом. Его широкие плечи «доказывали крепкое сложение, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными». Меня поразила поза незнакомца, в которой он сидел на протяжении всей нашей беседы.

Он согнулся, «как будто у него в спине не было ни одной косточки; положение всего его тела изобразило какую-то нервическую слабость». С первого взгляда на лицо его я бы не дал ему более двадцати трех лет, хотя после я готов был дать ему тридцать. История, рассказанная этим человеком, поразила меня до глубины души.

Все мои проблемы, мысли, некогда так волновавшие меня, отступили на второй план перед истинной трагедией этого человека. Имя его было Григорий Александрович Печорин. Это был офицер, ехавший с Кавказа в Персию. Печорин разуверился и разочаровался во всем. Он не видел смысла в своей жизни, поэтому был холодно-равнодушен ко всему и вся: к любви, дружбе, красоте, чести, долгу.

Этот человек был равнодушен даже к смерти. Мне показалось, будто Печорин бежит от самого себя. В нашей беседе я выяснил, что этот человек разочарован в мире и в своем поколении.

Мне запомнились его слова: «Мы неспособны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастья». Такие мысли привели Печорина к скуке и равнодушию, даже отчаянию. Именно состояние апатии и хандры заставляли его чувствовать себя одиноким. Я смотрел на этого человека и понимал, что от этого чувства ему некуда скрыться, оно полностью поглотило его.

Печорин потерял веру в человека, в его значимость в этом мире. Он говорил мне: «Мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя». Его скепсис и, в то же время, огромный эгоизм поразили меня.

В один момент мне вдруг подумалось, что неизбежная скука порождает в Печорине неверие в любовь и дружбу. Эти большие чувства, возможно, и появлялись в определенный момент его жизни, но все же не приносили ему счастья. Он лишь мучил женщин сомнениями, печалью, позором. Часто Печорин игрался чувствами других, не думая о том, что причиняет им боль. Так произошло с Бэлой, так произошло с княжной Мери.

Эта участь коснулась и Веры, единственной женщины, которая по-настоящему любила и понимала моего собеседника. Да и он сам, судя по всему, испытывал к ней на редкость теплые чувства. Из нашей беседы с этим странным человеком я вынес одну главную вещь — Печорин чувствовал себя «лишним» человеком в своем обществе, вообще, «лишним» в жизни.

Безусловно, он обладал огромными личностными силами. Я это понял, как только увидел этого человека. Он во многом был одарен и даже талантлив, но не нашел достойного применения своим возможностям.

Печорин рассказал мне, что в молодости он пускался во все тяжкие: светские кутежи, страсти, романы. Но как непустому человеку, ему все это очень скоро наскучило. Мой собеседник сказал мне, что в его представлении светское общество губит, иссушает, убивает в человеке душу и сердце.

Мы просидели в трактире всю ночь. Вино горячило нам головы, вызывало на откровенность. Печорин рассказывал и рассказывал, словно боясь, что я его прерву и вся боль останется у него внутри.

Наутро, когда солнце развеяло не только темноту, но и винные пары в нашей голове, мы разъехались. Хотя мы и были попутчиками, но не захотели ехать вместе. Вернее Печорин всеми правдами и неправдами избегал меня. Я не стал настаивать, потому что прекрасно понимал его состояние.

Мне было искренне жаль этого человека, жаль его загубленной жизни. Мне почему-то казалось, что на нем лежит печать смерти. Через несколько месяцев я узнал, что Печорин погиб, возвращаясь из Персии домой…