Гражданская романтика Огарева

Единственным представителем этого литературного течения, чья творческая активность усилилась, был Огарев. В марте 1856 г. ему удалось выехать за границу, он поселился в Лондоне и вновь стал соратником Герцена в политической борьбе и пропагандистской деятельности. Но немало сил в этот новый период своей Жизни Огарев уделял и художественному творчеству, продолжая писать лирические стихотворения и поэмы. Содержание его поэзии становится теперь более сложным. В ряде стихотворений Огарев выразил свою непримиримую враждебность к реакционным кругам России («Отступнице», «Кавказскому офицеру» и др.).

Обещание Огарева «вырвать из забвенья» стихи Рылеева не было только лирическим порывом. Он работал над собранием «вольнолюбивой» русской поэзии пушкинской поры, не попадавшей в печать в течение всего николаевского тридцатилетия, и в 1860-1861 гг. издал в Лондоне «Думы» Рылеева и сборник «Русская потаенная литература XIX столетия». Однако гражданская романтика Огарева-эмигранта, связанная с его либеральными иллюзиями, была лишь одной стороной его взглядов и умонастроений. Присмотревшись к общественной жизни передовых западноевропейских стран, он также испытал своеобразную «духовную драму», во многом подобную «духовной драме» Герцена.

Огарев, как и Герцен, критикуя русскую действительность, ориентировался на передовые буржуазно-демократические движения Запада, на их былую общенациональную прогрессивность, которую они на самом деле все более утрачивали. Герцен впервые столкнулся с этим в 1848 г. во Франции. Огарев, усваивая тот же опыт, прибавил к нему свои английские наблюдения и пришел к тревожным и горьким обобщениям.

Крушение надежд на демократическое развитие Запада приводило Огарева к очень мрачным выводам. Он не только отрицал весь этот мир, основанный на «своекорыстии» и «тайном рабстве», по готов был иногда разувериться и в самих идеалах прогресса и даже в судьбах человечества. Приехав из края «бедных и забитых» в край «голодных», видя страшные социальные контрасты западных городов, он воспринимает их как «кружение бесовской пляски», как «хаос жизни» и проклинает «весь род» людской, «болезненный и злобный и к лучшему нисколько не способный» («Е. Ф. Коршу») и т. д.

Усилилась вражда Огарева к русской самодержавно-помещичьей власти, обманувшей народ и закабалившей его по-новому. Поэт создал ряд гневных, полных глубокого сарказма стихотворений, обращенных к царю и его приспешникам. Эти стихи — вклад поэта в развитие революционно-демократической сатиры. Он обвиняет царя в заигрывании с народом и стремлении угодить помещикам

«И в освободители Попаду, мол, я, И с моими барами Будем мы друзья»), в нелепости и недальновидности его политики («Смыслу не найти тебе С всем твоим Советом…»), и политической трусости («С страху ты, царь-батюшка, Русским проклятье Бросился укладкою В прусские объятья…») и угрожает ему народным восстанием «Да спеши, царь-батюшка, Чтоб не запоздать, Не пришлось бы земщину Без тебя сзывать» Мысли россиянина».

Огарев надеется теперь на возможность уничтожения самодержавно-помещичьего строя путем крестьянского восстания, а организующую силу народного движения видит в революционной разночинной интеллигенции. Он создает ряд стихотворений, обращенных к отдельным представителям революционной демократии, где призывает их к самоотверженной борьбе во имя освобождения народа, стремясь возвеличить их гражданский и нравственный подвиг. Таково его обращение к М. Л. Михайлову. Огарев называет этого поэта-революционера новой жертвой самодержавия, за которой «сомкнется грозно юный строй» и «не побоится палачей, ни тюрьмы, ни ссылок, ни смертей». Стихотворение перестраивается затем на лад революционной песни, полной трагизма и веры в победу народного дела («Закован в железы с тяжелою цепью — Идешь ты, изгнанник, в холодную даль…»). В стихотворении «Сим победиши», обращенном к неизвестному автору статьи «Братское слово», напечатанной в «Колоколе», поэт пишет, что от этой статьи в нем «дух уныния слабеет» и он снова полон веры в свои гражданские идеалы

«И верю, верю я в исход И в наше светлое спасенье, В землевладеющий народ И в молодое поколенье…»

В стихотворении «Студент», посвященном памяти друга поэта — С. Астракова, дается обобщенная. характеристика демократа-шестидесятника, рожденного в бедности, в сибирской каторге оставшегося верным делу народа и всецело отдавшегося революционной пропаганде

«Он пустился на скитанье, На народное воззванье, Кликнуть клич по всем крестьянам От Востока до Заката: «Собирайтесь дружным станом…»

К этим стихотворениям примыкают и некоторые другие: «Осужденному» (Каракозову), «Грановскому», «На новый год» (Лаврову). Свою веру в победу народного движения поэт выразил также в лирических поэмах «Забытье» и «Гой, ребята, люди русские!». Таким образом, поэзия Огарева в пореформенные годы в основном стала революционно-демократической по проблематике, пафосу содержания, а в значительной мере также и по форме.