И. А. Бунин «Легкое дыхание»: мастерство художественной детали

Бунин — писатель-эстет. Как истинный творец, он ценит образ и чувство превыше рационального начала, идеи. Идея невычленима из его произведений: она живет в каждом образе и немыслима без него.

Бунин — мастер короткого рассказа. Подлинным шедевром признана его новелла «Легкое дыхание». Она занимает всего пять страниц, а при чтении ее возникает ощущение совершенства.

Уловить, как автор добивается этого, невозможно, но можно пытаться анализировать применение конкретного художественного приема, например детали.

Начну с рассмотрения портретных деталей. «В медальоне — фотографический портрет гимназистки с радостными, поразительно живыми глазами», «ясный блеск глаз», «сияя глазами», «глядя ясно и живо», «с любопытством посмотрела», «глаза так бессмертно сияют», «чистый взгляд». Такое нарочитое повторение сходных деталей портрета придает образу необычайную зрительную яркость, выразительность, позволяет явственно представить себе Олю. Возникает ощущение, что смотришь ей в глаза и как будто входишь в непосредственный контакт с ней, наблюдаешь как за знакомой — и это снижает уровень объективности читательской оценки. В отличие от Оли, начальница как будто избегает прямого зрительного контакта: «не поднимая глаз от вязанья», «потянув нитку… подняла глаза», затем говорится, что Оля смотрит на ее пробор, то есть глаза снова опущены.

Бунин, будучи тонким психологом, создает некоторый негативный настрой у читателя по отношению к начальнице: всегда неприятно, когда собеседник отводит взгляд. Этим снова нарушается объективность читательской оценки происходящего. Этой же цели служит упоминание в Олином дневнике о том, что у Алексея Михайловича «глаза совсем молодые, черные».

Эта деталь дает почувствовать читателю некоторое обаяние этого человека и отчасти понять Олин поступок.

Интересны отдельные подробности диалога Оли с начальницей. Вот, например, две реплики начальницы: «Я, к сожалению, уже не первый раз принуждена призывать вас сюда, чтобы говорить с вами относительно вашего поведения». И следующая: «Я не буду повторяться, не буду говорить пространно». Первая реплика не только весьма и весьма «пространна» для того объема информации, который в ней содержится, но, к тому же, содержит три повторения местоимения «вы» и его форм.

Реплики Оли, напротив, отличаются лаконичностью и воспринимаются как живые, непосредственные, в то время как слова начальницы как будто выписаны из книжки. К ее словам даются ремарки: «многозначительно сказала», «еще многозначительнее сказала», к Олиным — «просто, почти весело», «не теряя простоты и спокойствия, вежливо перебила». Если представить себя собеседником этих двух героинь, конечно, симпатии окажутся на стороне Оли: снова происходит смещение эмоциональной оценки читателя.

Необычайно насыщен текст деталями движения: «раскрасневшееся лицо», «растрепанные волосы», «заголившееся при падении на бегу колено» — так, вероятно, мог изобразить живописец, чтобы передать на полотне движение; «вихрем носилась», «с разбегу остановилась… оправила волосы, дернула уголки передника… побежала наверх», «присела легко и грациозно», «чуть тронула обеими руками голову». Все эти детали делают портрет очень динамичным. Оля ни секунды не остается в одном положении, точно смотришь киноленту. Движения ее полны изящества, пластики, внутренней энергии.

Жизнь точно бьет ключом из нее, и автор любуется этим.

Такое умение «азартно» жить, несомненно, близко самому автору: часто в его письмах, дневниках встречаются рассуждения о скоротечности жизни, о неповторимости каждого мгновения, об умении полно жить и чувствовать каждую секунду. Бунин ценил в людях редкий талант — умение радоваться жизни, жить с удовольствием, и этим талантом он одарил Олю. Об этом говорят многие детали: «сошла с ума от веселья», «казалась самой беззаботной, самой счастливой», «Мне было так приятно!», «очень нравился этот кабинет». Оле свойственна и другая черта самого Бунина — его чувство прекрасного, художественное чутье. Ей нравится портрет молодого царя, она отмечает, что у Алексея Михайловича красивые лошади, она красиво говорит о нем самом: «борода изящно разделена на две длинные части и совершенно серебряная».

Все это, возможно, свидетельствует о сочувствии автора героине.

Сквозь все страницы, начиная с названия, проходит мотив дыхания ветра, воздуха: «легкое дыхание», «холодный ветер», «вихрем носилась», «сделала один глубокий вздох», «свежо дует полевой воздух», «звон ветра», «Легкое дыхание! А ведь оно у меня есть, ты послушай, как я вздыхаю!». И завершается эта тема последней фразой: «Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре».

Это «легкое дыхание» — образ-символ, который может вызывать бесконечно много ассоциаций, толкований. В моем понимании — это символ естественной красоты, непосредственности, радости жизни, той прелести, секрет которой, как сказал поэт, разгадке жизни равносилен. Все детали, о которых говорилось, работают на создание такого впечатления.

Удивительный парадокс: из довольно грязноватой истории, по выражению Выготского, «житейской мути», создано такое совершенное художественное произведение. Секрет — в филигранной отделке автором каждого слова, в его виртуозном владении художественной деталью, в его необычайно остром интуитивном чувстве прекрасного.