И снова век осьмнадцатый

На обложке первой из книг обзора сразу две юбилейные даты: она выпущена к трехсотлетию Петербурга, первого русского европейского города, и трехсотлетию со дня рождения В. К. Тредиаковского, первого русского европейского поэта.

Время проходит, и становится все яснее и яснее, что все в нашей новой литературе «есть пошло» не от Пушкина, не от Карамзина, и не от Ломоносова даже, а именно от Василия Кирилловича — выпускника Сорбонны и гражданина Петербурга, автора первого русского романа и первой эпической поэмы, создателя нового русского стиха и литературной народной песни. А сколько можно еще сказать о многих томах выполненных Тредиаковским переводов «стихами и прозою», как писал он сам, о филологических работах писателя, о его яростных спорах с современниками о путях русской поэзии.

Впрочем, в двух изданных к юбилею великого поэта-реформатора томах — петербургском и московском — обо всем этом именно и идет речь. Московский сборник потолще и пошире, в нем показаны всесторонние связи Тредиаковского: с предшественниками, С. Полоцким, Ф. Прокоповичем, А. Кантемиром, и с последователями: Радищевым, русскими романтиками, Пушкиным, Глинкой.

Именно введение творчества поэта в широкий контекст русской литературы позволяет увидеть наконец подлинный масштаб этой личности, до сих пор недооцененной. А ведь о нем писали Новиков и Херасков, Радищев и Карамзин, Дружинин и Лажечников, Шевырев и Пушкин — прекрасное представление об этом дает солидная библиография работ о жизни и творчестве писателя, завершающая том .

В петербургском сборнике, в полном соответствии с традициями Пушкинского Дома, работы носят более специальный характер: четыре из них о стихе поэта и его теоретических взглядах на поэзию, еще четыре посвящено малоизвестным и забытым сочинениям Тредиаковского: его переводу «Эпистолы к Пизонам» Горация, трагедии «Деидамия», поэме «Феоптия», первому в русской литературе составленному самим автором двухтомному собранию сочинений писателя. А. Костин исследует происхождение знаменитого радищевского «чудища обла», заимствованного автором знаменитого «Путешествия» у Тредиаковского, а тем взятого, оказывается, у Вергилия. А псковитянка Н. Вершинина показывает, что без знания автора «Тилемахиды» невозможно до конца понять многие произведения Некрасова…

Тредиаковский прожил долгую жизнь и вполне мог бы сказать в конце ее: «Невежды узнают старость свою по наступающим болезням, а мудрый — по плодам своей деятельности». Афоризм этот принадлежит, однако, не ему, а другому классику русской поэзии ХVIII века — Гавриле Роман овичу Державину; его неопубликованным ранее сочинением «Мысли мои» завершается еще одна вышедшая в Петербурге коллективная книга — сборник статей «Державин и его время». Подготовили ее в основном сотрудники замечательного питерского музея Г. Р. Державина и русской словесности его времени — филиала Всероссийского музея А. С. Пушкина на Мойке, 12.

Среди авторов — многие известные петербургские ученые и музейные работники, воссоздающие в своих статьях разные стороны жизни и деятельности «певца Фелицы».

Так, О. Гончарова рассуждает о державинском образе Поэта, а М. Перышкин рассказывает о службе Гаврилы Роман овича при дворе Екатерины Великой, Е. Морозова подробно описывает гардероб поэта, а Е. Старникова — комнатные растения, озеленявшие интерьеры его дома, И. Фоменко обозревает книги из библиотеки поэта с его автографами, хранящиеся теперь в собрании Российской государственной библиотеки. И совсем неожиданно звучат слова из венчающих сборник «Мыслей»: «Петр для народного жил блага. Екатерина для себя»…

Не отстают от столичных коллег и исследователи из других университетских городов России. Массу интереснейших новых материалов вводит в научный и читательский оборот книга еще об одном замечательном деятеле русской культуры второй половины XVIII века, поэте и архитекторе, близком друге Державина Николае Львове. В минувшем году в Твери вышел уже четвертый посвященный ему сборник «Гений вкуса», на страницах которого собраны уникальные материалы: о львовских Путевых тетрадях и его гатчинском альбоме, о написанных им операх и изданном им первом собрании русских народных песен, об архитектурных работах Львова, сохранившихся в Подмосковье и Финляндии .

Тверские исследователи М. Строганов и В. Ерохин размышляют на страницах «Гения вкуса» о языковых особенностях литературного творчества поэта, о его вкладе в историю русского языка.

Наконец, два имени, перекидывающих мостик от осьмнадцатого столетия к девятнадцатому. Первое из них — имя замечательного поэта Михаила Муравьева, чье имя стало широко известно уже после его смерти, когда ученики издали его сочинения: обобщающее, несмотря на скромный объем, исследование его творчества подготовили казанские ученые А. Пашкуров и О. Мясников. А в Арзамасе вышел в свет историко-литературный психологический очерк «К.

Н. Батюшков под гнетом душевной болезни», написанный врачом поэта Н. Н. Новиковым в 1884 году, но до сих пор остававшийся не опубликованным. Подготовил к печати книгу, проливающую свет на последние годы жизни замечательного русского поэта, В. А. Кошелев. Он снабдил этот памятник психологической и филологической мысли обширным предисловием и подробной хронологией жизни и творчества Батюшкова.

Новикову воистину удалось «собрать воедино светлые лучи прекрасной души Батюшкова», как сказано в Заключение и этого исследования.

…Пять поэтов, пять судеб, пять ярчайших индивидуальностей, которым посвящены новые книги российских ученых, — далеко не все прекрасные писатели предпозапрошлого века, о которых мы должны знать и помнить. Без этого нам не понять ни Пушкина, ни Толстого, ни Блока…