Идейно-художественного смысл «Песни про царя Ивана Васильевича…»

Личность у Лермонтова черпает силы в народе, но сами-то народные интересы оказываются противоположными. Не приходится говорить, что сама по себе поэтизация старины отражает романтические иллюзии Лермонтова, но важно, какие стороны средневековья привлекают внимание поэта, какие выводы он делает из поэтического исследования истории, под каким углом зрения изображает историю.

Обращение к истории и ориентация на фольклор приобретают в «Песне…» явно философский характер. Философский смысл истории русского средневековья заключается прежде всего в том, что истоки русской национальности, мятежного начала и личного достоинства отнесены к тому времени, когда Россия еще не встала на путь европейской цивилизации. Время Ивана Грозного предстает как некое преддверие к будущему развитию. В нем все еще достаточно прочно. Национальные устои крепки и узаконены в частном быте и в быте Грозного:

То за трапезой сидит во златом венце, Сидит грозный царь Иван Васильевич. Позади его стоят стольники, Супротив его все бояре да князья, По бокам его все опричники; И пирует царь во славу божйю, В удовольствие свое ж веселие.

Царь — блюститель установленного и освященного веками закона жизни. Он призван его соблюдать и следить за исполнением. Пригорюнившемуся Кирибеевичу Иван Васильевич готов помочь и развивает перед ним обычную картину сватовства:

Ские задачи не были решены, то просветительские идеи продолжали жить в форме романтических идей. Чрезвычайно характерно, что Калашников осуществляет просветительские по сути задачи — бросает вызов царю и царской власти как фактически (а не внешне) чуждой народному духу, опираясь на вековую мудрость народа, но эти просветительские задачи предстают в явно романтическом обличий и даже проистекают из традиционно романтического конфликта между тираном и тираноборцем, не говоря ужо о том, что представителю «третьего сословия» на Западе чужд пафос романтической приверженности старине. Напротив, в России, как известно, именно купечество дольше других сословий хранило старые обычаи. И в этом также заключалась историческая особенность нашего развития, получившая отражение и в «Песне» Лермонтова,

«Ну, мой верный слуга! я твоей беде, Твоему горю пособить постараюся. Вот возьми перстенек ты мой яхонтовый Да возьми ожерелье жемчужное. Прежде свахе смышленой покланяйся И пошли дары драгоценные Ты своей Алене Дмитревне: Как полюбишься — празднуй свадебку, Не полюбишься — не прогневайся».

Царь следует обычаю, уважая и достоинство Кирибеевича, и достоинство возможной невесты («Как полюбишься — празднуй свадебку, Не полюбишься — не прогневайся»). Он поступает в народных традициях, не думая о насилии ни над волей своего раба, ни над волей Алены Дмитревны. Само перенесение конфликта в частный быт символизирует прочность устоев, вошедших в плоть и кровь народа, в его сознание. Общим сознанием, определяемым христианским законом, проникнуты и царь и народ. Прочность национальных традиций коренится в их безусловном исполнении народом и царем. С этой точки зрения царь и народ в «Песне…» одинаково равноправны. Сила царя и его могущество — не в насилии над народом и противопоставлении ему своей воли, расходящейся с народным, христианским законом, а в согласии с ним. Точно так же народ видит в царе опору христианскому закону. Этот закон, предстающий у Лермонтова как основа народной морали, никому не дано безнаказанно нарушить.

Фольклорная основа «Песни…» выступает поэтому и как антитеза пушкинской оде, и как символическое выражение внутренней оправданности и глубины морального закона. Тем самым фольклор в «Песне…» становится важным содержательным моментом. Через фольклор Лермонтов передает мысль о народности христианского закона, вошедшего в психологию, быт, обычаи русского люда. Подобно тому как царь блюдет закон во всей земле, Степан Парамонович в своей семье, в своем доме. Все подчиняются вековым обычаям, несмотря на кастовые различия. Кирибеевич также обязан по долгу службы следить за исполнением обычаев, хранимых народом.

Для Лермонтова эпоха Грозного важна и с точки зрения связей между людьми. Время Грозного у Лермонтова период ломки родовых связей. И хотя социальные различия уже проникли в психологию, семейными связями еще удерживается равновесие, обеспечиваемое общим для всех христианским законом. Но это равновесие подвижно, динамично, в любую минуту социальные связи могут вступить в конфликт с родовыми отношениями. Тонко намеченное различие между социальными и родовыми связями подчеркивается тем, что Кирибеевич принадлежит к иной социальной среде, нежели Калашников.