Изучение творческой истории образов романа «Герой нашего времени»

Изучение творческой истории таких образов, как, например, Вернер, действующие лица «Тамани», Казбич, Грушницкий — представляет для нас большой интерес, так как оно близко знакомит нас с Лермонтовым как писателем-реалистом, опиравшимся при создании своих героев на подлинные, современные ему, исторические и бытовые данные, подвергавшиеся глубокой художественной переработке. Мы видим, что приемы автора были разнообразны. Эпизод, послуживший основанием к написанию «Тамани», очень точно воспроизводит действительно происшедшие события и местную обстановку; образы Вернера, Казбича, Грушницкого, сохраняя весьма характерные черты прототипов, в значительной мере дополнены существенными новыми чертами, привнесенными художником, рисовавшим, прежде всего, не портреты того или иного современного ему лица, а типы.

Иногда он сохраняет настоящее имя описываемого лица (Казбич); в других случаях оставляет первую букву фамилии (полковник Н., — Нестеров) или заменяет подлинную фамилию вымышленной (Майер — Вернер). Можно предположить, что и в ряде других образов, введенных в роман, при последующих разысканиях будут прослежены черты, восходящие к конкретным лицам; не освещены в этом отношении такие важные для этого произведения персонажи, как княжна Мери, Максим Максимыч, Вулич.

Реалистические подробности вплетены писателем и в его описания кавказской природы, городков, станций Военно-Грузинской дороги, крепостей. Эти описания чрезвычайно верно и художественно воспроизводят то горный пейзаж, то окраины и окрестности Пятигорска или Тамани. Автор очень часто вводит местные названия; делает ссылки на книжные источники (упоминание о сочинении ученого Гамба в «Бэле»), на исторические данные (упоминание в той же повести об установлении Ермоловым каменного креста на перевале Военно-Грузинской дороги). Многие лица указывают, что при описании дома, в котором жила Вера, Лермонтов имел в виду находившийся в Кисловодске дом Ребровых. Этот дом был известен поэту еще по детским воспоминаниям; он упоминается в труде проф. П. Савенко «Кавказские Минеральные Воды» (СПБ, 1828 г., стр. 183). К. Зеленецкий, посетивший лермонтовские места в 1852 г., говорит следующее: «Дом этот своим садом и флигелями представляет весьма красивый вид. Лермонтов, лет за 13 перед этим, поместил в нем развязку своего романа».

В дневнике Печорина имеется упоминание о приезде на группу минеральных вод фокусника Апфельбаума: «На дверях ресторации явилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышепоименованный удивительный фокусник, акробат, химик и оптик будет иметь честь дать великолепное представление сегодняшнего числа в восемь часов вечера в зале благородного собрания (иначе — в ресторации); билеты по два рубля с полтиной»

В своем романе Лермонтов дал непревзойденное яркое и конкретное изображение картин из жизни различных уголков Северного Кавказа, перенося действие то на станции Военно-Грузинской дороги, то в небольшие крепости (Владикавказ, крепость N, в которой Максим Максимыч познакомился с Печориным), то в горский аул, маленький глухой приморский Таманский порт, на группу минеральных вод, где ключом била своеобразная праздная жизнь «чающих движения воды», или в казачью станицу. Здесь нашли яркое отображение те впечатления и наблюдения, которые были вынесены писателем из его «беспрерывного странствования то на перекладной, то верхом», когда он «изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани».

Белинский в статьях и заметках о Лермонтове дал глубокий, проникновенный анализ его романа; особенно высоко гениальный критик оценил повести «Бэла», «Максим Максимыч» и «Тамань». «Герой нашего времени», по его словам, «обнаружил в Лермонтове такого же великого поэта в прозе, как и в стихах. Этот роман был книгой, вполне оправдывающей свое название. В ней автор является решителем важных современных вопросов. Его Печорин, как современное лицо, Онегин нашего времени. Обыкновенно наши поэты жалуются — может быть и не без основания — на скудость поэтических элементов в жизни русского общества; но Лермонтов в своем «Герое» умел и из этой бесплодной почвы извлечь богатую поэтическую жатву. Не составляя целого, в строгом художественном смысле, почти все эпизоды его романа образуют очаровательные поэтические миры. «Бэла» и «Тамань» в особенности могут считаться одними из драгоценнейших жемчужин русской поэзии, а в них еще остается сколько дивных подробностей и картин, в которых с такой отчетливостью обрисовано типическое лицо Максима Максимовича».

С не меньшим восхищением говорит Белинский о замечательном стилистическом мастерстве Лермонтова. Он восторгается «Таманью»: «Это словно какое-то лирическое стихотворение, вся прелесть которого уничтожается одним выпущенным или измененным не рукою самого поэта стихом; она вся в форме; если выписывать, то только бы ее выписать всю от слова до слова». (Стр. 37). Отмечая, что «Княжна Мери» в некоторых отношениях уступает совершенству других составных частей романа, великий критик указывает на мастерство языка этой повести: «Каждое слово в ней так глубоко знаменательно, самые парадоксы так поучительны, каждое положение так интересно, так живо обрисовано. Слог повести — то блеск молнии, то удар меча, то рассыпающийся по бархату жемчуг».

При жизни автора роман «Герой нашего времени» вышел дважды — в 1840 г. и в 1841 г., вызвав большое количество отзывов как очень сочувственных (Белинский), так и враждебных (С. О. Бурачок, О. И. Сенковский, Н. Н. Греч).

Выступление реакционных критиков Белинский заклеймил еще при жизни Лермонтова следующими бичующими словами: «Относительно же того, что талант Лермонтова в такое короткое время успел нажить себе ожесточенных и непримиримых врагов, это также понятно. Разумеется, эти враги составляют ту часть публики, которая должна называться собственно «толпой» ненависть этих господ очень понятна: поэзия Лермонтова для них — плод слишком нежный и деликатный, так что не может льстить их грубому вкусу, на который действует только слишком сладкое, как мед, слишком кислое, как огуречный рассол, и слишком соленое, как севрюжина. Эти господа чувствуют непреодолимую антипатию даже и к тем людям, которые восхищаются талантом Лермонтова, и они бранят их, как служители своих господ, которые устриц предпочитают солянке с перцем».