Как подступиться к «Архипелагу»?

Жанр книги А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» обозначен как «опыт художественного исследования». Введение этой книги в программу по литературе 11-го класса способно помочь учителю вывести на высокий нравственный и одновременно высокий филологический уровень его общение с выпускниками.

Традиционно «Архипелаг ­ГУЛАГ» представляется сложным чтением. Но в программе 11-го класса мало простых произведений. А о книге А. И. Солженицына сказано — фрагменты, что облегчает задачу учителя и открывает широкое поле учебных и воспитательных возможностей.

Изучение может опираться на уже имеющиеся знания и умения, аккумулировать их, тренировать и развивать. Во-первых, за плечами учащихся к моменту появления книги на уроках — знание литературы XIX и первой половины XX века. А это и осмысление проблем человеческой совести, общественных противоречий, и знание различных этических и эстетических подходов к пониманию человека и общества.

Во-вторых, к середине 11-го класса литература в школьном курсе наконец опять сближается с курсом истории — можно проводить интегрированное обучение. В-третьих, книга Солженицына дает пищу теперь уже развившемуся логическому мышлению, учит соотносить свою личность и общественные потребности, создает условия для острого сопереживания лучшим героям книги и воспитывает гуманистическое сознание. Она тревожит ум и душу — и только так возможно развитие человеческой души.

Конечно, читать и обсуждать «Архипелаг ГУЛАГ» можно при условии, что рассказы «Матренин двор» и «Один день Ивана Денисовича» уже осмыслены. Не обязательно, чтобы обсуждение следующей книги следовало сразу за изучением рассказов. Проблема — когда изучать «Ивана Денисовича»: лучше бы в конце 10-го класса, после «Войны и мира», в связи с вопросами о национальном характере и национальной судьбе, да и в сравнении с образом Платона Каратаева.

Тогда «Архипелаг ГУЛАГ» естественно занимает свое место в программе 11-го класса — примерно в середине курса, в соотношении с повторенной уже частью истории XX века.

Представляя книгу в классе, мы вписываем ее в общую тему «Трагедия народа как тема русской литературы XX века». Спросим учеников, почему и зачем обращались к этой тяжелой теме писатели. Вопрос этот спорный для современных читателей, а потому поможет организовать обучение. Не сразу найдем мы мнение А. И. Солженицына, и хорошо, если подростки сами выйдут к этим размышлениям, которые покажут им современное звучание книги. «Восстановить память народа в ее ужасных провалах…» хотел писатель.

Для чего она? Ответ на этот вопрос он тоже искал. Один из ответов нашел у Л. Н. Толстого: «Как зачем поминать? Если у меня была лихая болезнь, и я излечился и стал чистым от нее, я всегда с радостью буду поминать. Я не буду поминать только тогда, когда я болею все так же и еще хуже, и мне хочется обмануть себя.

Если мы вспомним старое и прямо глянем ему в лицо, тогда и наше новое теперешнее насилие откроется» .

Учитель литературы может подойти к изучению «Архипелага ГУЛАГ» с разных точек зрения. Ведь книга продолжает традиционное для классической русской литературы рассмотрение важнейших тем и вопросов. Это и тема человеческого достоинства и чести — в том числе перед лицом опасности и бесчестия .

И вопрос о соотношении целей и средств, остро звучащий со времен Достоевского. И вопрос о человеческой смелости или трусости, малодушии и корысти как истоках человеческой низости. И о причинах благородства, мужества, великодушия… Вообще — о душе, которая способна или не способна остаться человеческой в бесчеловечных обстоятельствах.

Что и при каких условиях делает человека ближе к… барсукам или медведям, чем к людям? Когда спасают душу любовь или простое сочувствие? Можно ли противостоять несправедливо обрушившейся на тебя громаде власти? злой судьбе? эгоистичному соседу?

Эти и многие другие всегда современные вопросы сочетают, что и требуется при изучении литературы в школе, нравственный и филологический аспекты при чтении и обсуждении произведения.

Стараясь понять автора, мы откроем, что Солженицын — пристрастный исследователь, его можно считать больше прокурором, чем судьей, а кроме того — свидетелем обвинения. Но он при этом остается художником, его оценка событий, явлений, лиц неоднозначна и далеко не всегда прямолинейна. Иногда это целое развернутое повествование или рассуждение: «слово в защиту блатных», например. Только хорошо подготовленный читатель поймет саркастический характер похвалы «племени каннибалов», как названы воры.

А в заслуживающей отдельного изучения главе 19 третьей части основные художественные приемы — ирония , остранение и гротеск. Откроем это, исследуем — поймем точку зрения автора.

Можно использовать и умение выпускников читать фантастические произведения как живые и актуальные — тогда становятся понятны размышления Солженицына о «соловецкой фантастике». В одной главе трижды написано: «фантастический мир», а еще «соловецкая фантазия», «фантастичность». Вот и основа для изучения реального и абсурдного в действительности.

А на самом деле через эстетическое освоение текста выходим к гуманистической оценке того, что происходило с людьми.

Но даже когда мы рассматриваем только лингвистический аспект книги, нравственное чувство формирует оценку того, о чем говорится. Писатель посвящает отдельное исследование речи «туземцев» — и мы вместе с ним станем лингвистами и откроем: язык «каннибалов» пропитывает чуть не всю русскую разговорную речь! В том числе — и школьный жаргон.

Очень живо воспринимают старшеклассники обращение к экономическим проблемам, тем более что многие предпочитают логический подход любому другому. «Архипелаг ГУЛАГ» дает возможность применить эту оценку к историческим явлениям и вместе с автором рассмотреть множество историй великих и малых строек , лагерных производств — от карьеров до научных «шарашек». Писатель исследует вопрос об экономической целесообразности для страны много лет создававшегося «Архипелага» . И сначала делает вывод: «Лагеря были неповторимо выгодны покорностью рабского труда и его дешевизной».

Но дальше в этой же главе автор показывает, что такая экономия оборачивалась грандиозным разорением: «…Приходится стране еще дорого доплачивать за удовольствие его иметь». Вспомним разорителей и накопителей у Н. В. Гоголя и сделаем вывод: «Архипелаг» — «прореха на человечестве».

Параллельно с рассмотрением книги на уроках литературы словесник сможет обратиться к ее страницам и на уроках русского языка. Ведь Солженицын — непревзойденный публицист, владеющий разнообразными способами воздействия на читателя. Если мы учим анализировать публицистический текст, обращая внимания на интонации и лексику, на риторические приемы, — перед нами огромное количество образцовых примеров, начиная с выразительной пометки к характеристике чекистов: «Эта их нелюбовь к гласности, действительно, трогательная черта».

Необычайно выразительно соединены черты разных стилей — от научного до художественного — в пародийном «Этнографическом очерке Фан Фаныча» о жизни на «архипелаге», где отдельной нацией представлены зэки.

Как исследователь, писатель приходит к выводам, которые формулирует публицистически: надо «применить к общественной жизни категории индивидуальной этики». «Такой перенос вполне естественен для религиозного взгляда… Но и без религиозной опоры такой перенос легко и естественно ожидается. Это очень человечно — применить даже к самым крупным общественным событиям или людским организациям, вплоть до государств и ООН, наши душевные оценки: благородно, подло, смело, трусливо, лицемерно, лживо, жестоко, великодушно, справедливо, несправедливо…»