Как «показать» Радищева?

Радищев — автор, место которого в школьной программе крайне шатко. При общем сокращении часов, отводящихся на изучение русской литературы XVIII века, именно Радищев страдает в первую очередь. Уже в советское время количество часов, отводившихся на него, неуклонно снижалось: от пяти часов в программах 1930-х годов до двух часов — к середине 1960-х. Ни одно произведение Радищева никогда не изучалось в школе целиком — не только значительное по объему «Путешествие из Петербурга в Москву», но и ода «Вольность» предлагались к чтению в отдельных отрывках.

Поэтому неудивительно, что когда исчез диктат унифицированных программ, многие методисты предложили вовсе исключить изучение произведений Радищева . Начиная с середины 90-х годов и по нынешнее время едва ли половина программ предполагает изучение Радищева, и даже в этом случае предлагается только обзорная лекция на один час.

В такой ситуации привлечение наглядных средств кажется чрезвычайно продуктивным, поэтому можно только приветствовать идею Федерального центра наглядных средств обучения Минобразования по включению «Путешествия…» в число произведений, которым посвящены иллюстративные слайд-комплекты, выпускаемые издательством «Центр Планетариум» в серии «Кабинет литературы». Именно дефицит времени указывается В. Н. Пименовой, автором посвященного Радищеву пособия, в качестве обоснования использования в обучении слайд-комплекта.

Исчезновение Радищева из школьных программ следует объяснить тем, что установившееся к началу 90-х годов прочтение его основного произведения в это время потеряло актуальность. Поэтому задача человека, предлагающего изучение Радищева сейчас, крайне сложна: нужно не просто представить в доступной форме известные сведения и интерпретацию, но самостоятельно разработать подход, который обосновал бы необходимость изучения такого спорного автора.

В. Н. Пименова в этой ситуации предлагает не столько изучать «историко-литературное значение» «Путешествия…», сколько «раскрыть нравственную силу и красоту личности самого автора, показав на его примере истинную сущность патриотизма, гражданственности, гуманизма» .

Иными словами, биография писателя объявляется более важной, чем его произведения . Такой подход к Радищеву имеет давнюю и весьма почтенную традицию, однако возникает сомнение в целесообразности его использования в современной школе.

Следует ли включать в программу в условиях жесткого дефицита времени изучение автора, произведения которого не представляют историко-литературной ценности? А если такой ценностью они все же обладают, разумно ли оставлять их в тени биографического материала?

На мой взгляд, учитель, решающийся посвятить несколько драгоценных часов Радищеву, должен быть внутренне уверен в том, что «Путешествие…» обладает определенной художественной ценностью, и именно художественные вопросы должны стать предметом обсуждения на уроках.

В своем собственном преподавательском опыте, исходя из историко-литературного значения книги, я стараюсь представить «Путешествие…» как образец сатирической литературы XVIII века , образец сентиментального путешествия с его свободным смешением тем и типов повествования и образец тенденции к «миниатюризации» в русской литературе XVIII века .

К сожалению, из всех возможных подходов к «Путешествию…» В. Н. Пименова выбирает самый традиционный и самый, наверное, на данный момент неактуальный: «Путешествие…» рассматривается ею в первую очередь как произведение о бедственном положении крепостных. Из пяти глав книги, в которых представлена встреча путешественника с крестьянами, пособие предлагает иллюстрации к четырем . Пятая иллюстрация, к «Медному», посвящена также проблеме крепостного права.

Таким образом, все богатейшее содержание книги, своеобразной «энциклопедии» дворянской жизни в России конца XVIII века, сводится к единственной проблеме, акцентирование которой уже привело в свое время к понижению статуса «Путешествия…» в школьной программе.

Можно также посетовать, что из достаточно обширного иллюстративного материала к «Путешествию…» В. Н. Пименовой выбрана одна из самых маловыразительных серий — художника М. С. Родионова. Его характеристика в приложении к пособию: «он чуждался внешних эффектов, подчеркивания индивидуальной манеры» — вполне соответствует представленным иллюстрациям. Это статичные, маловыразительные сценки, едва задерживающие на себе внимание.

Иллюстрации эти появлялись в школьных иллюстративных пособиях и раньше, однако с ними чаще всего соседствовали другие — монументальные, наполненные пафосом работы А. Н. Самохвалова, а также тонкие и динамичные рисунки В. Г. Бехтеева.

Иллюстрации из этих двух серий смотрелись бы и сейчас в наглядном пособии более выигрышно .

Надо полагать, выбор именно иллюстраций Родионова объясняется обращением составителя только к фондам Государственного литературного музея, причем, по-видимому, к фондам фотокопий, а не оригиналов . Иллюстративные же материалы Гослитмузея о Радищеве сформировались преимущественно из материалов юбилейной выставки, проходившей в музее в 1950 году. Но значительная часть представленных здесь работ была создана малоталантливыми художниками, они несут на себе явную печать идеологии того времени и исторически недостоверны.

Особенно показательна повторенная в пособии картина К. Г. Батуевой «Сожжение книг Радищева»: в темном дворе крепости пылает костер из книг, солдаты подносят новые стопки — при этом известно, что полицией было отобрано и впоследствии сожжено всего шесть экземпляров. Все это не идет на пользу составленному по подобным материалам пособию.

Обращение не к оригиналам, а к копиям обусловило, по-видимому, то, что многие из иллюстраций неверно атрибутированы. Все тому же М. С. Родионову приписаны две работы Н. Баранова, по одной — Бехтеева и С. Бойм, а также самая известная изобразительная работа, посвященная Радищеву, — картина В. Г. Гаврилова «Радищев», выставлявшаяся в 1950 году на Всесоюзной художественной выставке и принесшая тогда еще студенту всесоюзную известность. Такая небрежность малозаметна и вовсе не важна при использовании пособия в классе, однако она, увы, распространяется и на подготовку других изобразительных материалов и текста пособия.

Последний пестрит многочисленными фактическими ошибками и противоречиями. Так, на с. 5 указывается, что Н. И. Новиков погиб в тюрьме, а на с. 14 — что он был выпущен из нее Павлом I в 1796 году; на с. 15 создается некая контаминация из графов А. Р. Воронцова и П. В. Завадовского и заявляется, что именно Воронцов сказал Радищеву, что за свободные речи «он может быть второй раз сослан в Сибирь»; картина Бехтеева «Радищев в Комиссии для составления законов», изображающая гневного седого писателя в его последний год жизни, призвана иллюстрировать службу Радищева в Сенате, когда ему было всего 22-23 года, и т. д. Особенно удручает следующая ошибка: и в пособии, и в прилагающемся к комплекту электронном варианте пособия с неверной атрибуцией представлены портреты двух крупнейших русских писателей XVIII века. Учителю предлагается с помощью мультимедийного оборудования демонстрировать ученикам портрет Д. И. Фонвизина с подписью «Н. И. Новиков» и Н. И. Новикова с подписью «Д.

И. Фонвизин». Смеяться или плакать, видя такой коллаж, — я не знаю.

Таким образом, следует признать, что, несмотря на похвальную идею дать наглядное пособие к изучению Радищева в школе, выполнение его едва-едва можно признать удовлетворительным. Во всяком случае, рекомендовать его к использованию можно только учителям, готовым разработать собственную методику работы с представленными иллюстрациями.