Как соотносятся взгляды на события двух «авторов» — Гринева и Пушкина?

Продолжим рассмотрение проблемы взаимоотношений рассказчика и действительного автора «Капитанской дочки». Мы уже знаем, что Пушкин определил главную роль Гринева как роль свидетеля и летописца. Он ведет правдивый протокол происшествий, высказывая попутно свое мнение (всем памятные «сентенции»), но при этом должно учитывать, что он не властен в отборе и создании драматических ситуаций — их творцом является Пушкин. Гринев призван лишь честно засвидетельствовать, как в этих обстоятельствах вел себя он и как действовал Пугачев.

В ситуациях романа все дело! Именно их создание, их отбор, их расположение и выявляет особенно наглядно позицию Пушкина. Вспомним некоторые из них. Гринев едет в Белогорскую крепость и попадает в буран. Заблудившихся путников выводит к казацкому хутору неизвестный человек. Гринев достоверно рассказал о случившемся. Но сама драматическая, исполненная динамизма ситуация обладает своей особой содержательностью, она несет читателю значительно большую информацию, чем запись Гринева.

Яркий пример расхождения этих двух рядов содержания — передача Гриневым беседы Пугачева с хозяином хутора. Хозяин, всматриваясь в лицо Пугачева, спросил: «Отколе бог принес?» Вожатый мой мигнул значительно и отвечал поговоркою: «В огород летал, конопли клевал; швырнула бабушка камушком — да мимо. Ну, а что ваши?» — Да что паши! — отвечал хозяин, продолжая иносказательный разговор. — Стали было к вечерне звонить, да попадья не велит; пои в гостях, чертя на погосте. — «Молчи, дядя, — возразил мой бродяга,- будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов».

Записав этот иносказательный поэтически-многозначительный разговор, Гринев констатирует: «Я ничего не мог тогда понять из этого воровского разговора…» Искусство Пушкина в том и состоит, что читатель понимает больше Гринева-свидетеля: ситуация встречи двух казаков — красноречивый намек на готовящееся восстание. Происходит это потому, что Гринев записывает диалог, сочиненный Пушкиным, который и передает его точку зрения. Отношение Гринева к тексту диалога — нейтральное: он выступает в данном случае по «автором», а протоколистом. Обратим внимание и на слово «тогда» — как оно точно и многозначительно! Оно еще раз и в важном месте напоминает читателю о двух Гриневых. Семнадцатилетний участник событий но понимал тогда иносказательной речи Пугачева, а пятидесятилетний мемуарист понимает и потому может точно передать текст диалога. Его поэтическая иносказательность и выявляла позицию Пушкина.

Рассмотрим сцепу присяги Пугачеву — народному государю — в Белогорской крепости. Дошла очередь и до Гринева. Пугачев не успел задать ему вопроса, будет ли он присягать «своему государю», как Швабрин, подойдя к Пугачеву, «сказал ему на ухо несколько слов». Пугачев, не взглянув на Гринева, приказал: «Вешать его!» Гриневу уже накинули па птсю петлю, как вмешался в ход событий Савельич. Пугачев, узпав его, а через пего и Гринева, отменил свой приказ. Гринев же не догадался, что вожатый и самозванец — одно и то же лицо.

Тут-то и возникла напряженная ситуация. Пугачев осуществлял справедливый суд: кто присягал ему — того миловал, кто отказывался — казнил, как врага. Что было делать с Гриневым? Пугачев помнил о заячьем тулупчике, подарке Гринева. Но нельзя было нарушать принятый им обряд присяги. Гринев записывает о происходившем так:» «Меня снова привели к самозванцу и поставили перед ним на колени. Пугачев протянул мне жилистую свою руку.

«Целуй руку, целуй руку!» — говорили около меня. Но я предпочел бы самую лютую казнь такому подлому унижению. «Батюшка Петр Андреич! — шептал Савельич, стоя за мною, толкая меня. — Не упрямься! что тебе стоит? плюнь да поцелуй у злод… (тьфу!) поцелуй у него ручку», Я не шевелился. Пугачев опустил руку, сказав с усмешкою: «Его благородие, знать, одурел от радости. Подымите его!» — Меня подняли и оставили па свободе».

Перед нами протокол происшествия, правда, изложенный субъективно, Гринев сосредоточен на своих чувствах, испытанных в роковую минуту жизни. Но созданная Пушкиным ситуация бесконечно богаче протокола: она построена на испытании не только Гринева, по и Пугачева. Самозванец, желая помиловать «знакомца», отступает от своего долга. Действуя но справедливости, он обязан казнить отказавшегося от присяги офицера, как только что казнил Миронова.

Преодоление конфликтной ситуации рисует нам духовно богатую личность Пугачева. Он проявляет мудрость и доброту, нам открывается редкая деликатность души простого казака, драгоценное нравственное качество — такт, когда, понимая, что Гринев не поцелует руку, Пугачев произносит с усмешкой иронические слова о том, что его благородие «одурел от радости»… Пугачев умно и тонко вышел из создавшейся ситуации, он не уронил достоинства своего сапа государя, он, мужик, проявил чуткость к переживаниям Гринева, нашел благородный выход, помиловав человека, сделавшего ему добро. Драматическая ситуация, созданная Пушкиным, оказалась, как всегда, глубоко содержательной, как бы минуя рассказчика были показаны высокие нравственные качества личности самозванца.