Как я понимаю понятие «демократия»

Алексис Токвиль считал понятия демократии и свободы — противоположными. Он был пламенный сторонник свободы, но отнюдь не демократии. Дж.

С. Милль видел в неограниченной демократии опасность «тирании большинства», а для личности нет разницы, подчинилась ли она одиночному тирану или множественному. Г. Федотов писал, что демократию исказил атеистический материализм XIX века, обезглавивший человечество. И австрийский государственный деятель нашего века Иозеф Шумпетер называл демократию — суррогатом веры для интеллектуала, лишенного религии.

И предупреждал, что нельзя рассматривать демократию вне страны и времени применения.

Русский философ СА Левицкий предлагал различать дух демократии:

1) свобода личности; 2) правовое государство;

И вторичные, необязательные признаки ее: 1) парламентский строй;

2) всеобщее избирательное право. Эти два последние принципа совсем не

Очевидны.

Уважение к человеческой личности — более широкий принцип, чем демократия, и вот оно должно быть выдержано непременно. Но уважать человеческую личность не обязательно в форме только парламентаризма.

Однако и права личности не должны быть взнесены так высоко, чтобы заслонить права общества. Папа Иоанн-Павел II высказал , что в случае конфликта национальной безопасности и прав человека приоритет должен быть отдан национальной безопасности, то есть целости более общей структуры, без которой развалится и жизнь личностей.

А президент Рональд Рейган выразил так: демократия — не столько способ правления, сколько способ ограничить правительство, чтоб оно пе мешало развитию в человеке главных ценностей, которые дают семья и вера.

У нас сегодня слово демократия — самое модное. Как его не склоняют, как им не звенят, гремят .

Но не ощутимо, чтобы мы хорошо задумались над точным смыслом его.

После Горького опыта Семнадцатого года, когда мы с размаху хлюпнулись вто, что считали демократией, — наш видный кадетский лидер ВА Маклаков признал, и всем нам напомнил: «Для демократии нужна известная политическая дисциплина народа».

А у нас ее и в семнадцатом не было — и нынче как бы того не меньше…

В этой сжатой работе я не имел возможности говорить об армии, милиции, судебной системе, большинстве вопросов законодательства, экономики и о профсоюзах. Моя задача была лишь — предложить некоторые отдельные соображения, не претендующие ни на какую окончательность, а только предпослать почву для обсуждений.

Разумное и справедливое построение государственной жизни — задача высокой трудности, и может быть достигнуто только очень постепенно, рядом последовательных приближений и нащупываний. Эта задача не угасла и перед сегодняшними благополучными западными странами, надо и на них смотреть глазами не восторженными, а ясно открытыми, — но настолько ж она больней и острей у нас, когда мы начинаем с катастрофического провала страны и разученности людей.

Непосильно трудно составлять какую-либо стройную разработку вперед: она скорее всего будет содержать больше ошибок, чем достоинств, и с трудом поспевать за реальным ходом вещей. Но и: нельзя вовсе не пытаться.

В основу предлагаемой работы положены мысли многих русских деятелей разной поры — и, я надеюсь, их соединение может послужить плодоносной порослью.