Кавказский фольклор в творчестве Лермонтова

Ни один из русских писателей не проявлял в области кавказского фольклора такой осведомленности, как Лермонтов, и никто, вдохновляясь мотивами этого фольклора, не создавал таких прекрасных произведений, как он. Обращаясь к сюжетам и отдельным образам, почерпнутым из области устного народного творчества, поэт при их обработке проявлял глубокую самобытность. Не греша этнографизмом, не перегружая свои поэтические создания фольклорными мотивами, он очень умело передавал дух образцов народного творчества многоплеменного Кавказа; проявляя изумительное художественное чутье, он останавливался не на случайных, а на типичных явлениях старинной и современной ему жизни горцев или гребенских казаков. Фантастика, нередко встречающаяся в его лирике и поэмах, совершенно чужда мистики: например, в образ Демона, имеющий аллегорическое значение, он внес много глубоких, волнующих мыслей, созвучных идеям, вложенным в знаменитую «Думу» или дневник Печорина.

Превосходное знание русского фольклора, а также фольклора западноевропейских народов, народов Востока (вспомним великолепную балладу «Три пальмы») и Кавказа помогло Лермонтову выработать замечательный язык, богатством которого так восхищались наши классики — Гоголь, Л. Толстой, Чехов и другие.

Кавказу Лермонтов посвятил многие лучшие свои произведения, и в большинстве из них видное место занимают мотивы или отдельные образы, связанные с песнями и сказаниями различных кавказских народов.

Интерес к фольклору горцев Северного Кавказа замечается в самых ранних произведениях Лермонтова, относящихся к 1828 г. Со времени последней поездки на Кавказ прошло всего три года. Юный поэт пишет поэмы «Черкесы» и «Кавказский пленник», в которых еще много ученического; в отдельных местах этих произведений видно явное подражание Пушкину, Козлову, Дмитриеву и другим современным русским поэтам; особенно сильно здесь влияние «Кавказского пленника» Пушкина. Но даже в этих полудетских литературных опытах сквозит глубокая оригинальность.

О замысле поэмы «Черкесы» профессор Висковатов сообщает следующее: «Основанием для нее послужили рассказы, переданные ему теткой его Хостатовой, постоянной жительницей окрестностей Пятигорска, женщиной, храбростью своею снискавшею известность даже на Кавказе». Эти данные, при всей их краткости, очень важны для нас; они свидетельствуют о том, что творчество юного поэта питалось не только личными впечатлениями или книжными источниками, но и рассказами местных старожилов. Автор повествует здесь о том, как один черкесский князь пытался освободить своего брата, томившегося в русской крепости; несмотря на все мужество горцев, освободить пленника не удалось. Пал в бою и сам предводитель отряда горцев. По-прежнему высится на горе крепость.

Лишь только слышно: кто идет;

Лишь только слушай раздается.

Характерна глубокая симпатия автора по отношению к горцам:

Черкесы поле покрывают;

Ряды как львы перебегают…

Ядро во мраке прожужжало,

И целый ряд бесстрашных пал.

Пространный монолог князя, готовящегося к битве, — первая попытка Лермонтова передать речь горца. Это место поэмы мало удачно; здесь характерен лишь мотив клятвы героя, обещающего или победить, или умереть. Подобный прием мы впоследствии не раз встречаем у поэта.

В «Кавказском пленнике» Лермонтов упоминает о песнях черкешенок:

Сплетаясь в тихий хоровод,

Восточны песни напевали;

И близ аула, под горой

Сидели резвою толпой;

И звуки песни произвольной

Ущелья вторили невольно.

Одну из таких песен он приводит, отмечая ее «напев унылый». Однако эта песня («Как сильной грозою»…) не отзвук подлинных народных горских мотивов, а подражание лирической песне, известной автору из поэмы Байрона «Абидосская невеста» (в переводе Козлова). Поэт подверг эту песню переделке и внес упоминание о чеченце:

И смелой рукою

Чеченец возьмет

Броню золотую

И саблю стальную,

И в горы уйдет.

Вскользь он говорит и о боевых песнях, исполняемых воинами:

Иль, стукнув шашками своими,

Песнь горцев громко запоют.

Недостаточно оригинальные по содержанию, написанные в романтическом приподнятом стиле, эти произведения являются первой ступенью в овладении Лермонтовым горской тематикой и, в частности, горским фольклором. Они не предназначались автором к печати; впоследствии он не перерабатывал их, но они не лишены самостоятельного значения. К какому географическому месту приурочена первая поэма, автор не указывает; во второй местом действия являются берега Терека.

С глубокой симпатией говорит поэт о черкесах, восхищаясь простотой их жизни и их любовью к свободе, в лирических стихотворениях — «Черкешенке» (1829 г., I, 43) и «Кавказу» (1830 г., I, 96).