«Коляска», анализ повести Гоголя

Повесть Гоголя «Коляска» впервые была напечатана в 1836 году в пушкинском «Современнике». В основу ее сюжета положена анекдотичная история, которая в реальности произошла с одним забывчивым графом в Петербурге. Но писатель перенес действие в маленький провинциальный городок, а также изменил саму суть происшествия.

Причиной конфуза главного героя стала не забывчивость, а хвастовство.

Повесть можно условно разделить на две части. В первой писатель демонстрирует унылую картину провинциального быта. Небольшой городок Б., в котором «страх скучно», описывается с теплой иронией. Тут и дородные свиньи, которых градоначальник называет «французами», и «модный дощатый забор» цвета грязи. «Низенькие маленькие домики» выглядят «до невероятности кисло», даже рыночная площадь, самое оживленное в городе место, «имеет несколько печальный вид».

Городское общество состоит из окружного судьи и градоначальника, который спит «решительно весь день».

Городок пробуждается с появлением кавалерийского полка. Правда, оживление это несколько своеобразное. Гоголь описывает повсеместное появление усов, солдатских фуражек и шинелей.

Их серый цвет не добавляет улицам красок и чистоты, а развлечения господ офицеров сводятся к игре в карты на одни и те же дрожки, которые меняют хозяев по кругу.

Основные события происходят во второй половине повести. Если первая часть вводит читателя в атмосферу, окружающую главного героя, то вторая раскрывает его характер. Пифагор Пифагорович Чертокуцкий считается в уезде одним из «главных аристократов».

Отставной офицер и «изрядный помещик», как саркастически замечает Гоголь, ведет широкий образ жизни. Он ездит по ярмаркам, участвует в выборах и ведет себя «по-барски».

Хозяйственная деятельность Чертокуцкого характеризуется расплывчатым определением «коммерческие обороты», ради которых он заложил всех своих крестьян в ломбард. Читатель догадывается, что именно на эти деньги и ведет свою «аристократическую» жизнь герой повести. Удачная женитьба дала ему «несколько тысяч капитала», которые он тут же употребил на вызолоченные дверные замки, шестерку лошадей и ручную обезьянку.

Стремление пустить пыль в глаза, заводит Чертокуцкого в ловушку на генеральском обеде. Пытаясь замять свой промах в неумении отличить верховую лошадь от упряжной, он нагромождает одну ложь на другую. Автор подводит читателя к мысли, что бывший кавалерист не может допустить такую оплошность.

Рассказы Пифагора Пифагоровича о своей службе в полку, кавалерийские усы и военный крой сюртука становятся таким же обманом, как и невероятные качества коляски.

Еще одна заметная черта героя — безответственность. Пригласив на обед генерала с офицерами, Чертокуцкий не спешит домой готовить встречу. Вместо этого он играет в карты и напивается. Случается это у него «как-то странно», незаметно.

Спокойная реакция супруги на позднее появление пьяного мужа наводит на мысль, что подобное поведение для героя — обыденность. Что делает Чертокуцкий, когда внезапно застает гостей на пороге? Снова врет и прячется.

Образ «хорошенькой» жены героя изображен в том же сатирическом ключе. Похоже, эту даму не интересует ничего, кроме собственной внешности. Поэтому она часами просиживает возле зеркала или в саду, рассеянно глядя на дорогу.

А ласкательные взаимные прозвища супругов «пульпультик» и «моньмуня» вовсе не говорят о крепких чувствах. «Душенька» не горит желанием помочь мужу выбраться из неловкой ситуации, а только томно произносит: «Я не знаю».

В повести названы по имени только главный герой и лошадь. Все остальные персонажи упоминаются исключительно по званию или общественному положению: генерал, майор, судья, помещик. Не описана в «Коляске» и внешность Чертокуцкого. Этот прием позволяет Гоголю создать эффект обобщения и обезличенности.

Перед нами не столько конкретные люди, сколько типажи.

«Коляску» можно рассматривать как некоторое промежуточное звено в творчестве Гоголя между «Миргородом» и циклом петербургских повестей. Провинциальный колорит в ней изображен сочными мазками, характерными для ранних произведений сатирика. Но через него уже проглядывает строгий рисунок автора «Мертвых душ».