Комическое и трагическое в «Повестях Белкина»

Нет ничего проще написанного, и в то же время нет ничего сложнее пушкинских «Повестей Белкина». Удивительно, но спустя полтора столетия после их написания не умолкают споры о том, что перед нами литературная пародия или добродушный человечный сердечный «мир русской жизни», изображенный под покровом иронии. Интересно, что чем больше перечитываешь «Повести Белкина», тем сложнее они тебе кажутся. От первоначальной простоты и ясности не остается и следа. Поведение героев, первоначально кажущееся очень логичным, вдруг предстает совершенно лишенным логики и здравого смысла.

Например, почему Сильвио, всю жизнь мечтавший о мести, щадит графа да еще и говорит о совести? Почему С. Вырин так убивается по дочери, ведь она счастлива? Во всех повестях так или иначе звучат вопросы совести и христианской морали. Без понимания основ русской христианской культуры нельзя понять вообще литературу XIX века, тем более пушкинские «Повести Белкина». За кажущейся фабульной простотой «Повестей Белкина» скрывается сложнейшее сюжетное построение. Об этом писал еще Эйхенбаум Б. Пушкин не анализирует психологию героев, не делает душу героя объектом анализа. Мы не найдем в «Повестях Белкина» длинных внутренних монологов, вскрывающих мучительные внутренние размышления и переживания. Но полнота психологической обрисовки героев от этого отнюдь не страдает. Сложный внутренний мир проявляет себя через поступки героев, подчас очень противоречивые. В. Непомнящий в статье «О Пушкине и его художественном мире» указывает на причины отсутствия прямого психологического анализа души героев у А. С. Пушкина.

Общая точка зрения видит причину этого в том, что литература смогла овладеть методом психологического анализа лишь к середине XIX века в лице Достоевского, а во время жизни Пушкина литературе еще был недоступен данный прием. Но В. Непомнящий видит причину в творческой манере поэта, в особенностях его художественного мира: «Смиряясь перед тайной человеческой души, он всматривается в то очевидное и простое, что доступно обычному «житейскому взгляду. Он наблюдает в человеке то, что на поверхности,… то, что выражает внутреннее в человеке внешним образом… ; он не доискивается в герое черт, которые лежат глубоко, а обращает внимание на то, что делают этого человека сопоставимым и общим, а также и наиболее очевидным, в каждом человеке являются его действия и поступки, то есть его поведение, доступное нам во внешнем выражении, — будь то деяние практического характера, или воплощенное в слове, или проявленное каким — либо образом чувство, и прочее». Да, человек, по Пушкину, есть тайна. Мы не будем пытаться объяснить, почему герой поступил так или иначе, плохо это или хорошо, Пушкин героя дает через его поведение, речь, вот о поведении героев мы и поговорим, причем с точки зрения того идеала человечности, который сам поэт провозгласил («Цель художества есть идеал») и которым пронизано все творчество А. С. Пушкина.

Да, объектом нашего внимания будут поступки героев, но эти поступки отражают напряженную внутреннюю работу героев, совершая которую почти все главные герои вольно или невольно оценивают себя с высоты вечных истин. Взгляд человека на себя «с высоты, которая задана человеку при Творении», называется совестью. Удивительно, что у Пушкина о совести говорят даже герои с дьявольской наружностью (Сильвио). В. И. Даль определяет совесть как «нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка; способность распознавать качество поступка; чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла прирожденная правда…» Герои «Повестей Белкина» так или иначе преступают определенные нравственные законы или, чаще, законы морали своего круга, иными словами — законы чести (например, дворянской чести), но все они понимают, догадываются, чувствуют и оценивают вольно или невольно себя и свои поступки по самой высокой мерке, будь то Алексей Берестов или недалекий Адриан Прохоров, которого невероятный сон «силою» заставляет подумать о том, о чем гробовщик никогда и не подозревал. В. Непомнящий отмечает, что в произведениях Пушкина (особенно после «Бориса Годунова») «роль совести чрезвычайно важна не только как постоянной темы одной из центральных проблем, но — как творческого элемента, позволяющего озарять светом Правды падший мир без помощи «моральных» оценок, как бы в полном молчании».

С самого начала нужно оговориться, что мы будем исследовать лишь план видимый, понятный любому неискушенному в истории литературы читателю. В современном литературоведении исследуется тема двуплановости пушкинского повествования. Так, Антония Глассэ пишет о двойной игре, которую ведет Пушкин. В повестях существует два плана. Второй текстовой план являлся, по мнению исследовательницы, литературной пародией в духе «арзамасцев» и создавался только для забавы автора и самого узкого круга друзей. Глассе пишет: «Сегодня любознательный читатель, который страстно желает понять, отчего «ржал и бился» Баратынский… должен окружить себя небольшой библиотекой произведений-источников и, взяв перо и бумагу», начать вскрытие внутреннего смысла повести. Ведь Пушкин рассчитывал на то, что со временем его проказа раскроется».