Композиция и система образов в романе «Мастер и Маргарита»

Композиция — это организация художественного произведения, соотнесенность и взаимодействие его компонентов, которая обеспечивает единство формы и содержания. Она зависит от особенностей художественного мышления писателя и жанровых признаков его произведения, она включает в себя единство всех образных средств и принципы их соотношения и группирования, конфликт и расстановку персонажей, вставные новеллы и лирические отступления. Все художественно-образные средства организации материала подчинены законам композиции: художественная деталь, портрет и пейзаж, интерьер, параллелизм сюжетных линий, контрапункт, парные образы и переписка героев, перекрестные характеристики, авторские описания, литературный монтаж, подтекст…

Роман в романе Г. Булгакова — это не механическое чередование разделов. Сожженное в печи произведение Мастера (так называемый «внутренний» роман) возрождается, будто Феникс из пепла, так как он связан с персонажами романа «внешнего». Он — не только обгорелая тетрадь и память Маргариты, не только рассказ на Патриарших и сны «Ивана Бездомного из сумасшедшего дома». С «внешним» романом его соединяет образ Алоизия Могарыча, предателя, которого Мастеру изображать «неинтересно», так как уже был в его творчестве Иуда. И есть редактор, который спрашивал Мастера, кто ему подсказал написать роман на такую тему, — тому редактору, наверное, были очень знакомы чувства Пилата.

И литераторы, которые травили нового коллегу — с тех самих соображений, что и Каиафа. Воланд прав: изменились времена, а люди остались такими же: они легкомысленные и любят деньги, и хоть их и испортил квартирный вопрос, они милосердные. И так же, как во времена Иуды и Пилата, каждый день вынуждены выбирать: донести «куда нужно» или нет, рискнуть, или не следует? И идти ли ночью куда-то за город — ради любви?

Но интертекстуальные связи соединяют не только «внешний» и «внутренний» романы «Мастера и Маргариты», а их вместе — с «объективной реальностью, данной в ощущениях». Они включают в произведение Булгакова и всю культуру человечества. От евангельских текстов до оперы «Фауст» и написанных предшественниками «комических энциклопедий русской жизни» — «Мертвых душ» Гоголя и приключений Остапа Бендера Ильфа и Петрова.

Одна из интереснейших проблем романа «Мастер и Маргарита» — проблема творчества. Булгаков ярко и выразительно описал мир литературной конъюнктуры, которая представляла современное писателю искусство слова.

Как же решается эта проблема? Можно сказать, что и здесь Булгаков использует прием сопоставления типов писателей. Мастер сумел подняться над обществом, практически отделил себя в подвальчике. Знакомых в Москве у него практически не было. Это дало ему свободу создавать то, что велит совесть морального человека, перо свободного писателя и талант Мастера. И рано или поздно он должен был показать свой роман миру. И тогда его стали судить люди вроде Латунского. Разве понимали они, что поднимают руку на творение о вечном? Возможно, понимали, так как время от времени и на них, как на Берлиоза, находил страх. Это был скрытый страх того, что кроме власти, которая их кормит и натравливает на кого-то, есть высшие силы. Но они привыкли жить, не ставя себе вопросов. Главное — лишь бы было сытно. Не случайно сцены в ресторане так похожи на сцены Великого бала сатаны.

Не оставляет сомнения и ироническое изображение коридоров и кабинетов писательского союза, где надписи совсем далекие от творчества. Это своеобразный распределитель материальных благ, да и только. Ни одного отношения к творчеству это не имеет. Так вот ирония Бегемота и Коровьева, которые размышляют вслух о талантах дома Грибоедова, целиком понятна. Настоящим писателям совсем не нужны удостоверения о том, кто они являются, — достаточно прочитать несколько страниц их произведений. Но они притворяются великими писателями. Иван Бездомный довольно успешно сначала вписывается в этот круг. Но он наделен живой душой, хоть и имеет неразвитый ум. Просто этот молодой человек воспитывался в безверии в эпоху, когда разрушались храмы и души.

Столкнувшись с непонятным, он лишается, прежде всего, вранья и отказывается от сочинительства. Он молодой, и автор надеется, что он еще поймет истину. Иван Попырев стал профессором, тем не менее, не достиг той свободы, без которой творчество невозможно. Приобрел ли ее Мастер? И да, и нет. Ведь он не смог бороться за свой роман. Поэтому и заслужил покой. Судьба мастера, как и судьба Ивана Бездомного, — это судьба тех, кто старался честно и бескомпромиссно разобраться, где правда, а где ложь, и познать истину. Именно на них возлагает надежду и сам Г. Булгаков.

Одна из интереснейших проблем романа «Мастер и Маргарита» — проблема творчества. Булгаков ярко и выразительно описал мир литературной конъюнктуры, которая представляла современное писателю искусство слова. Сатирик — это человек, который говорит на языке смеха. Языком цветным, что имеет множество оттенков на палитре искусства: от трагической иронии до веселой буффонады. Но у каждого сатирика все таки собственный язык, и каждый автор выбирает краску, которая ему по душе. И опытный читатель, не колеблясь, распознает произведение Булгакова — по специфическим признакам его сатиры. Первый из этих признаков можно заметить, едва открыв книгу величайшего писателя XX века. Сцену за сценой автор воссоздает спектакль, который мы привыкли называть жизнью. Воссоздает с придирчивостью репортера криминальной хроники, не пропуская малейших деталей, — и вдруг разрывает действие лирическим отступлением. Таким эмоциональным, что иногда кажется, будто голос рассказчика дрожит от волнения. Эпос, лирика и драма, будто цветные стеклышки детской игрушки-телескопа, меняются местами, образовывают странные узоры — оттенки булгаковской сатиры.

Роман «Мастер и Маргарита» иногда называют комической энциклопедией тридцатых годов. И в самом деле, сатана со свитой, желая увидеть отличие граждан советской России от «бывших», не оставил без внимания ничего, старательно заглянув во все щели — от коммунальной кухни до элитной квартиры, от ресторана до канцелярии государственной комиссии. Такие же самые масштабные исследования нового общества проводили И. Ильф и Е. Петров, — это созданная ими дилогия «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Ильф, Петров и Булгаков выступали как сатирики в московской газете «Гудок». Они писали фельетоны для последней страницы, занимались «литературной обработкой» писем, которые поступали в газету от внештатных корреспондентов — крестьян и рабочих.

Авторы приключений Остапа Бендера и «Мастера и Маргариты» прошли одну и ту же школу, поэтому и совпали «объекты» их внимания: государственные учреждения и «квартирный вопрос», ресторан и театр, любовь и психиатрическая больница. Но эти «статьи энциклопедии» изображают различные времена. Отважный летчик выезжает из коммуналки потому, что получил собственную квартиру. А вот из «нехорошей квартиры» номер пятьдесят «выезжают» в другом направлении, и спрятаться можно разве что в сумасшедшем доме. Это в 1928 году авторы «Двенадцати стульев» считали, что в советской России можно петь как хочешь и тогда, когда душа захочет. В 1931 году, когда казалось, что страна развивается неслыханными темпами, Остап Бендер еще мог сказать, что настоящая жизнь мчится мимо них. Булгаков писал позднее, и знал, что от принудительного пения не спасутся даже те, кто спрятался за шкафом.

Найдя себя в искусстве, Булгаков не перестал быть врачом, поставленные им диагнозы суровые и правдивые, а социальные и психологические оценки всегда точные. Но не это заставляло читателей замирать от восхищения. Не поэтому в шестидесятые-семидесятые года «Мастера и Маргариту» переписывали от руки, тиражировали на печатных машинках и принтерах — и эти тиражи превышали все мечты верноподданных соцреалистов. Рисковали за присущую булгаковской сатире способность создавать все новые и новые узоры, перемешивая лирику и драму, читателей и чертовскую свиту, прошлое и будущее. Тогда еще никто не писал академических научных исследований о «системности булгаковской сатиры» и его «концептуальном мышлении». Просто в тех узорах карикатура странным образом накладывалась на настоящее, приобретая все признаки реального бытия — и превращая будни в гротеск.