Краткое изложение Бароха П

Пио Бароха-и-Несси — испанский писатель, одна из ключевых фигур «поколения 1898 года». В приграничном баскском городке, Вера дель Бидасоа, родился 28 декабря 1872 г. Пио Бароха и Несси. Как Унамуно и Маэсту, он был баском.

С 1872 по 1879 он жил в Сан-Себастьяне и первым, самым ярким его воспоминанием тех лет стала бомбардировка города карлистами. В 1895 г. он уже опубликовал несколько статей о русских и французских писателях. В 1897 г. журнал «Germinal» публикует его рассказ «Bondad oculta». В 1900 г. выходит его книга «Vidas sombrias».

В октябре 1901 г. вместе со своим другом Асорином участвует в издании «Juventud», где печатаются Унамуно, Коста, Гинера. Когда их журнал перестал выходить, Бароха переходит в «El Globo», ежедневную газету, где и был опубликован его первый роман «Aventuras, Intentos y mistificaciones de Silvestre Paradox», но началом настоящей писательской деятельности Барохи стал выход его работы «Camino de Perfeccion» в 1902 г. Почти все члены «поколения 1898 года» в молодости испытали крах своих юношеских убеждений. Бароха не стал исключением. В своей знаменитой книге «El Arbol de la ciencia» он описал годы своей молодости. До самой смерти он оставался агностиком, что, впрочем, не говорило о его религиозности.

Изучая католицизм, он пришел к выводу об отрицательном влиянии церкви на общественную жизнь и политику. Он твердо верил в науку, но знал, что есть проблемы, которые человек познать никогда не сможет, но которые человека как раз больше всего интересуют. Молодой Бароха считал, что природой жизни является страдание, и страдание пропорционально интеллектуальному сознанию, и всякое действие лишь усиливает страдание.

В старости он говорил, что жизнь не имеет ни смысла, ни цели. Глубоким чувством горечи и разочарования, вызванных жестокостью людей и несправедливостью общества полны «Vidas sombrias». В своих произведениях Бароха не интересуется Испанией-государством и Испанией-страной: на все он смотрит лишь как на проявления человеческой природы. Может быть, поэтому его, как и Асорина, больше всего привлекал анархизм, хотя он и понимал всю его утопичность.

Свобода каждого человека, ограниченная этикой и моралью, не устанавливается властью и государством, а рождается и формируется в душе каждого человека. Естественно, Бароха разделял желание «поколения 1898 года» увидеть лучшую Испанию. В «Las horas soliatarias» он писал, что Испания должна стать лучше, что нация должна быть серьезной и интеллигентной, чтобы справедливость восторжествовала, а культура должна быть многогранной и оригинальной, ни на что не похожей.

Дональд Шоу пишет, что «главной ошибкой и Барохи, и «поколения 1898 года» было неверное представление о том, что человеку измениться к лучшему легче, чем обществу» . Для Барохи жизнь была не просто трагической чередой дней, а жизнью человека с трагическим ощущением жизни. Этот принцип можно сформулировать и по-другому: жить и жить — вот и все. Как же можно бороться с жизнью?

Бароха пишет, что религия, то есть католицизм — антижизненен. Он считает, что человек может уйти из искусства и заняться чем-нибудь «земным», может попробовать сохранить в себе жизненную энергию творца, а может жениться и построить семью. Бароха пытается вывести идеал нового человека, такого, который смог бы бороться с трудностями и получать от жизни лишь наслаждения, но он сам, Бароха, был совсем другим и этот идеал оказывается безжизненным.

Испания ему кажется страной, подавляющей людей творческих, людей характера выдающегося и отличающихся от других. Есть выход: хочешь быть свободным, будь выше морали, будь аморальным. Вместо этого его герои предпочитают жить спокойно и покоряются, выбирая семейный уют и квартиру в Мадриде. По Барохе, часто люди аморальные, порочные, но энергичные и деятельные, оказываются в итоге после «испытания жизнью» на стороне добра, порядка, закона и морали. Принять жизнь, найдя себя через борьбу, волю и стремления, невозможно по трем причинам.

Отсутствие конечной цели — в жизни нет такой главной вершины, к которой стоило бы стремиться всю жизнь. Немногие на земле имеют такую волю — редко рождаются герои, способные волей победить жизнь. Такой образ жизни входит в противоречие с этикой — нужно жить так, чтобы не мешать другим. В 1911 году выходит книга Барохи «El Arbol de la ciencia», подводящая некоторые итоги его философских изысканий. Главный герой, Андрес Уртадо, переживает душевные и нравственные потрясения.

Книга — глубокий анализ его внутренней эволюции на фоне социальных и общественных потрясений. Бароха на примере его семьи рисует моральный и идеологический кризис среднего класса в Испании, ведь 1898 г. предложил простым учителям и мелким торговцам взять на себя ответственность за случившееся. Бароха анализирует и показывает во всей полноте систему общественных формаций Испании конца девятнадцатого века — начала двадцатого, и его критике подвергаются все, даже рабочие. Герой Барохи постепенно понимает бессмысленность казавшихся такими ясными и правильными идей революции и отстраняется от борьбы. Проблема Испании для Барохи — проблема индивидуальная, и каждый должен сам решить ее для себя.

Андрес же не ищет решения проблемы страны, а пытается решить собственные. Уртадо простой человек, не герой. Он просто живет, у него есть свои представления о лучшей стране и лучшей жизни, но он не пророк и не тот, кто способен в одиночку решать судьбы людей.

Смерть Луисито, его младшего брата, еще сильнее убеждает его в неизбежности и фатальности, подлости и низости жизни. В романах Барохи смерть детей, невинных душ, показывает зыбкость удобных, положительных и добрых, представлений о жизни человека. Диалог главного героя и Итуррьеса — спор между двумя разными философскими осмыслениями жизни.

Оба согласны, что жизнь нужно принимать такой, какая она есть: без главной конечной цели и закона справедливости. Они похожи, но пределы их знания и веры ограничены, как и у любого человека. Андрес верит в безграничную силу науки, а Итуррьес говорит о необходимости небольшой спасающей лжи, иллюзий, которые могут объяснить необъяснимое, чего-то, что было неправдой, придуманной людьми, пришедшей из другого мира.

Главный герой из столицы едет в провинцию и так Бароха показывает читателю картину испанской действительности. Альколеа, куда он едет, есть Испания в миниатюре, «микрокосмос» испанской нации, экономически парализованной и политически разрушенной. Ее аристократия живет прошлым, средний класс готов на любую подлость ради временных улучшений в беспросветном жалком существовании, только в мещанском смысле: ради улучшения своего экономического и социального положения. Рабочие пассивны и безразличны ко всему, порабощены своими эксплуататорами. Андрес пытается спастись, уезжает в Мадрид, женится, но его жена умирает и все начинается снова.

Не выдержав этой пытки, Андрес кончает жизнь самоубийством. Круг замкнулся. Во время первой мировой войны Бароха был ярким «германофилом». Чуть позднее он подружился с Ортегой-и-Гассетом, и из их споров по поводу искусства родилась знаменитая работа Ортеги-и-Гассета «Дегуманизация искусства» .

В 1926-27 Бароха уезжает в Германию и Данию, а свои впечатления он собирает в трилогии «Агонии нашего времени». Он не принимает диктатуры и далек от Республики, а в «La Dama erante» и в «El Arbol de la Ciencia» он предрекает гражданскую войну. В 1934 он становится членом Королевской академии наук.

Во время Гражданской войны он был арестован, а, освободившись, провел четыре года в ссылке во Франции, но вернулся в Испанию после оккупации немецкими войсками Парижа. Там он много пишет, и его воспоминания тех лет входят в книгу «Aqui, Paris». В 1936 г. Бароха, как обычно, едет на лето в Вера дель Бидасоа, а в июле сторонники диктатуры сажают его в тюрьму города Сант-Эстебан.

К счастью, там он провел всего одну ночь, и на следующий день, благодаря помощи генерала дона Карлоса Мартинеса Кампоса, герцога Торре, его выпускают на свободу. В тот же день Бароха звонит секретарю мэрии, и спрашивает, не собираются ли его арестовать еще раз. Секретарь смог сказать только, что он не уверен в этом. Тогда Бароха решает переехать во Францию.

Некоторые бывшие друзья и знакомые стали сторониться старого писателя , и даже люди, которые раньше относились к нему хорошо, избегали его как человека, тем более писателя, которого власть выделила в особую группу «нежелательных элементов». Политика совершенно не интересовала Бароху, и он пишет, что «его появление в политике было чистым любопытством человека, зашедшего в таверну посмотреть, что там происходит» . Денег катастрофически не хватало. Он печатался в аргентинской газете, иногда какая-нибудь французская газета публиковала его статьи, но тогда ему приходилось половину своего гонорара отдавать переводчику.

В Париже Бароха жил в университетском городке, в «Испанском доме», где ему дали комнату. Бароха питался в общественной столовой вместе со студентами и много общался с испанцами, которые приезжали во Францию. Студенты со всех стран мира, кроме, естественно, немцев, американцы, которые выглядели наиболее свободными и независимыми, и даже умудрялись веселиться и выглядеть счастливыми.

Студенты из остальных стран могли только учиться. Очень интересными кажутся мысли Барохи о французах. Французы, пишет Бароха, в своем снобизме совсем не интересовались испанцами. Модными были испанские танцы, популярные песенки, но в литературе знания французов ограничивались чтением низкопробных статей жуликоватых газетных репортеров, которых перепечатывали в третьесортных французских газетенках.

Им и не хотелось ничего знать. Их и так все устраивало. Французов интересовали только французы и Франция Во Франции Барохе пришлось заинтересоваться политикой.

Время и эпоха не дают Барохи возможности писать то, что он хочет. Эти годы, когда он жил в Париже, Барохе кажутся одними из самых низких и несчастных в истории. Во Франции ему проще увидеть Испанию, проще понять то, что он потом опишет в своей книге как бы случайно, мимоходом, но вся книга в итоге оказывается размышлениями, которые смогла сохранить его память.

Все политические системы идеалистичны и утопичны, и претворить их в жизнь оказывается в итоге невозможным. Теоретические и социальные теории, которые объявляются политиками самыми лучшими, на практике всегда проваливаются. Политика, которая должна была помогать людям жить спокойно, всегда основывалась на лжи, и естественно, долго просуществовать не могла.

Бароха спокойно, уже без напора и отчаяния молодости, пишет о гуманизме. Он вспоминает о любви к ближнему. Гуманизм в тридцать шестом году ему кажется только фарсом.

Всем настроенным по-другому он отвечает, что очень сложно найти человека, который согласился бы, чтобы болезнь его соседа перешла к нему, а его сосед излечился. Эпоха лжецов, трусов и предателей, и если такой гуманист и нашелся бы, рассуждает Бароха, его быстро объявили бы, да и сочли бы лицемером. Парадокс безумного времени: человек, который не хочет жить в обществе, хочет жить один, эгоист, а тот, кто стреляет и убивает подобного ему человека — альтруист. Общество, в котором правит один умный человек, имеет больше шансов на процветание, чем то, где люди не только имеют собственное мнение, но и хотят приказывать.

В атмосфере свободного общественного договора пятнадцать человек, живущих вместе, не понимают друг друга. Поэтому, пишет Бароха, все европейские революции закончились деспотизмом и диктатурой. Бароха пишет, что политики обманывают народ, говоря, что в обществе все счастливы и благородны, воспитаны и образованны. Это никакого значения не имеет, отмечает он, когда люди вынуждены убегать из страны или оказываются в тюрьме только за то, что не хотят жить в насквозь политизированном обществе. Политика всегда казалась грязной игрой, в которой участвует только близкий круг друзей и посвященных.

Писатели на революцию не влияли, по крайней мере, в Испании. Той же горечью пронизаны строки о революции. Революции служат лишь шарлатанам, людям нахальным, отчаянным, красноречивым, мнительным. Демократия же приносит власть масс, абсолютный режим, глупость и интеллектуальный снобизм.

Народ правит, используя демократию как инструмент, а индивидуальность теряется. Все русские, с которыми он общался в Париже, убеждали Бароху, что происходившее в Испании в то время было просто репетицией того, что произошло в России. Все, кто раннее были выстроены по политическому ранжиру, в конечном итоге оказываются равны и все вместе. Стоящие во главе, имевшие власть без ответственности, правили утопиями. Их власть не имела под собой ничего.

Потом отвечают за это, оказываясь забытыми и изгнанными, встречая потом на улицах Парижа своих бывших врагов. Бароха рассказывает, что в молодости он считал, что всем народам нужна революция, но потом понял, что эта идея есть лишь заблуждение, не имеющее никакой ценности и не дающее гарантий. Революция есть лишь спазм, который производит уже больной организм — он может помочь избавиться от внутренних болезней, но лишь временно лечит внешние. «Поколение 1898 года», добавляет Бароха, к революции не призывало. Пишет Бароха и об искусстве.

Композитор, говорящий о законах, по которым работает его произведение, не великий композитор. Бароха, который надолго оказался за границей, чувствует, что «родина» для молодых значит уже не то, что значила она для людей его поколения. Родина исчезает как понятие, как символ, потому что родными людям нового времени, людям будущего станут их фабрики и угольные разрезы.

Можно добавить, что и фирмы, корпорации, в которых они трудятся, не чувствуя Родины. Все остальное кажется уже не важным, важно лишь зарабатывать деньги, чтобы прожить следующий день, а потом еще и еще. Когда зарабатываешь уже очень много, понимаешь, что тебя кроме денег со Временем уже ничего не связывает. Чтобы не чувствовать этого, ты работаешь все больше и больше, и так всю жизнь.

Неудивительно, что Бароха в этой ситуации пишет и о малопривлекательной роли журналистики. Перед журналистами, сожалеет он, всегда стоит задача запутать, лишить всякого смысла и дать всему неверные и фальшивые определения, которые потом превращаются в «правду». Кому теперь нужна настоящая правда? Сейчас в Испании, сожалеет Бароха, любой писатель или журналист может сказать: «Кто не со мной, тот против меня».

Если даже кто-то пишет хорошую и умную книгу, люди противоположного лагеря начнут кричать о том, какая это мерзкая и подлая книга. Люди искусства теперь не просто творят, но и сами хвалят свои произведения. И раннее делали это, замечает Бароха, но не так нагло, свободно и цинично.

30 октября 1956 г. Бароха уходит из жизни. Для испанской и мировой литературы Бароха стал писателем, который смог создать в своих произведениях портрет целой нации. Он показал человеческую природу не только в годы сложного переосмысления духовных ценностей, но и в разрезе изобразить духовное устройство жизни. Великий писатель Бароха сделал это без горькой или глумливой усмешки, спокойно, зная об ответственности мастера перед искусством и людьми, ради которых он пишет. Перес де Айала сказал о творчестве Барохе: «Роман Барохи похож на трамвай, с входящими и выходящими пассажирами, которые не знают, куда они едут» (Castillo-Puche J. L. «Azorin y Baroja.

Dos maestros del 98″. Madrid, 1998, p. 143).