— ласкательное имя, созданное с Эстер-Любы: Любузя — Бузя… Она меньше меня на один или два года, а нам обоим нет еще и двадцати лет.
Мой старший брат Беня жил в деревне, арендовал мельницу, умел хорошо стрелять, ездить верхом на лошади и плавал, как черт. Но это как будто о нем сказано в поговорке: «Все хорошие пловцы тонут». Беня утонул в реке и оставил молодую вдову с ребенком.
Вдова вышла замуж и уехала далеко, а ребенка привезли к нам.
Это была Бузя.
Мои родители любили Бузю, как родного ребенка. «Они нашли в ней утешение от великой скорби». А я? Почему без нее мне еда не лезет в горло, а она приходит, становится светло во всех уголках? Почему я при ней опускаю глаза и плачу, как она смеется?
Я долго ждал вожделенное праздник — Пасху. Тогда я буду играть с Бузэу в орехи, ходить к реке, пускать утят на воду. Когда я ей говорю об этом, она смеется, потому что не верит мне ни на йоту.
Пусть только придет Пасха, «я ей покажу такие штуки, что она даже удивится».
На Пасху «нас обоих одели в царские одежды». «Я смотрю на Бузю и вспоминаю» Песнь песней «.. . стих за стихом: «Прекрасная ты, возлюбленная моя-о какая же ты красивая! Глаза твои — голуби, волосы — стадо коз, спускающихся вниз с горы, зубки у тебя-овцы белых ягнят, что из реки выходят равно в друга, губки — пурпурная лента, речь твоя, как мед, сладкая «.
Замечательный канун пасхи. Солнечная час. «Песня воздух».
Мать налила нам полные карманы орехов, но приказала их не щелкать перед ужином. «Мы выходим из дома… На дворе хорошо. На дворе любо «.
Солнце уже смотрит вниз на окраине города. «Широко, просторно и вольготно вокруг». Кое-где выглядывает зеленая травка, с визгом пролетает стая ласточек, и я опять вспоминаю «Песнь песней»: «Ростки-травки уже появились на земле; время пения настало, и голос первой летней птички раздался в нашей стране».
«Из города доносится странный шум». Люди готовятся к пасхи.
«В этот момент весь мир приобретает в моих глазах совсем другой вид». Наш двор — замок, дом — дворец, я — принц, Бузя — принцесса, бревна возле дома — кедры и буки из «Песни песней», кошка — одна из полевых ланей, бугорок за синагогой — гора Ливан. Женщины и девушки во дворе — дочери Иерусалима. «Все-все с» Песни песней «».
Бузя не отстает от меня ни на шаг. «Я не могу ходить медленно, меня поднимает в воздух… Я прыгаю на бревне, с одной колоды на другую. Бузя прыгает со мной вместе…
— Пока еще будем прыгать? — Спрашивает Бузя.
— «Доколе день холодом дышит и тени протягиваются», — отвечаю ей языке «Песни песней». — Ты устала, а я — нет!
«Бузя не умеет делать того, что я умею». Я счастлив, и вместе с тем мне жаль ее. «Бузя имеет такую привычку: веселая… а потом вдруг… заплачет «. За кем она плачет?
За отцом? За матерью, которая покинула ее? Бузя никогда не говорит о ней, но не любит мать.
А я не люблю, когда Бузя расстроена. «Сажусь возле нее на колодки и пытаюсь развеять ее грустные мысли».
«Я держу руки в карманах, торохчу орехами и говорю ей:» Угадай, что я могу сделать, когда захочу? «Я говорю, что могу сделать так, что все ее орехи перейдут ко мне, ибо я знаю волшебное слово. Она недоверчиво смотрит на меня, а я чувствую себя всесильным и рассказываю ей о кабалу. С помощью каббалы можно сделать так, чтобы я тебя видел, а ты меня нет…
Можно добыть вино из камня и золота из стены… Можно сняться до облаков и еще выше облаков! .. «
Сняться с Бузю ввысь и улететь далеко за океан — это была одна из моих любимых грез. За океаном начинается страна добрых карликов, которые питаются только конфетами и миндальным молоком. Они очень гостеприимны, любят петь, танцевать, играть на флейтах.
Гостей карлики «одаривают ценным нарядом», а в кармане пичкают бриллианты, валяющиеся у них на дорогах.
Бузя не верила моим рассказам о карликах, а я сказал, что слышал о них в хедере.
Бузя не верит в чудеса, которые можно творить с помощью каббалы. Она, кажется, насмехается надо мной, показывая все свои зубки-Перлик. Чтобы убедить ее, я говорю, что с помощью каббалы я смогу привести сюда ее мать верхом на помеле. От этих слов «облачко явилось на ее красивое, ясное личико, и мне кажется, что солнце вдруг скрылось…
Не надо было мне прикасаться болячки, вспоминая ее мать «. Я хочу помириться с ней, хочу сказать ей языке «Песни песней»: «Вернись, вернись, Суламифь, — стань ко мне, Бузю! ..» Вдруг слышу голос из дома:
— Шимек! Шимек!
«Это мама зовет меня, чтобы я пошел с папой в синагогу».
«Идти с папой в синагогу — разве есть большее наслаждение?» Но я задерживаюсь возле Буге и признаюсь, что сказал ей неправду. «Сделать с помощью каббалы так, чтобы кто-то другой летел, — этого нельзя». Но я могу полететь сам до Ледяного моря.
Я объясняю Буге, что «Ледяное море — это Ледовитый океан, вода там густая, как студень, и соленая, как рассол». Люди, попав туда, не смогут никогда оттуда вернуться. Я полечу над морем, как орел, вплоть до суши, пролечу над двенадцатью высокими горами, пышут огнем, пройду пешком семь миль, дойду до дремучего леса, переплыву ручеек и отсчитает семь раз по семь.
Тогда появится «передо мной старый старичок с длинной бородой и спросит:» Какое твое желание? «Я хочу увидеть заколдованную царевну в хрустальном дворце. Потом я избавлю ее.
«Не надо лететь так далеко… Слушай меня, не надо! «, — Говорит Бузя.
Я смотрю в глаза Буге и вижу в них золотое солнце, прощается с днем. Гомон утихает. На улице нет ни одного человека. «В окнах домиков появляются огоньки праздничных свечей.
Странная, торжественная тишина окутывает нас с Бузю.
— Шимек! Шимек!
«Уже третий раз мать зовет меня, чтобы я пошел с папой в синагогу… Бузя услышала, что меня зовут, — она вырывает руку, вскакивает и гонит меня:
— Шимек, уже пора. Иди! Иди! .. «
Бросаю на нее последний взгляд. В этот волшебный вечер она кажется мне заколдованной принцессой. Я останавливаюсь, «но она показывает рукой:» Иди! Иди! .. «И мне кажется, что она мне говорит языком» Песни песней «:» Беги, мой милый, беги, мой любимый!
И будь подобен оленя или к серны на горах душистых!