Краткое изложение повести Чехова «Палата № 6»

В 1892 году была написана «Палата № 6». Работая над этой повестью, Чехов одновременно продолжал писать «Остров Сахалин». Строго документальный, построенный на цифрах и фактах, «Сахалин» и «Палата № 6» слились в один символ страшной победоносцев-ской России.

Почти четверть века прослужил доктор Андрей Ефимович Рагин заведующим больницей в маленьком провинциальном городке. В свое время Рагин принял больницу в ужасном состоянии:

«…в палатах, коридорах и в больничном дворе тяжело было дышать от смрада… Смотритель, кастелянша и фельдшер грабили больных…»,

Но за 25 лет службы Рагина в больнице ничего не изменилось. «Андрей Ефимович чрезвычайно любит ум и честность, но, чтобы устроить около себя жизнь умную и честную, у него не хватает характера и веры в свое право. Приказывать, запрещать и настаивать он положительно не умеет…» Человек пассивный по своей природе, Рагин создал философскую систему, оправдывающую его равнодушие. Счастье человека в полном презрении к глупой суете мира — приходит он к выводу. «Зачем бороться со злом, зачем мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого?»

«Подавляемый такими рассуждениями, Андрей Ефимович опустил руки и стал ходить в больницу не каждый день». Почти все время он проводил дома за чтением философских книг. Однажды, случайно заглянув в палату № 6, где находились душевнобольные, Рагин разговорился с Иваном Дмитриевичем Громовым, страдающим манией преследования.

Болезнь Громова — реакция болезненно чуткого человека на страшные условия действительности. Убедившись, что «всякое насилие встречается обществом, как разумная и целесообразная необходимость», Громов приходит к выводу, что его самого тоже могут в любую минуту «арестовать, заковать, засадить в тюрьму…»

Рагин обнаруживает в больном интересного собеседника. «Говорит он о человеческой подлости, о насилии, попирающем правду, о прекрасной жизни, какая со временем будет на земле, и из-за решеток своей тюрьмы благословляет будущее»-. Громов издевается над высиженной в теплом кабинете рагнн-ской теорией неизбежности зла. Когда Рагин убеждает Громова примириться со страданием, с побоями Никиты, сторожа этой «маленькой Бастилии: тот отвечает гневно: «Нас держат здесь за решеткой, гноят и истя-зуют, но это прекрасно и разумно, потому что между этой палатой и теплым уютным кабинетом нет никакой разницы.

Удобная философия: и делать нечего, и совесть чиста, и мудрецом себя чувствуешь… Страдание презираете, а, небось, прищеми вам дверью палец, так заорете во все горло!..»

Рагин стал ходить к Громову каждый день. Сначала по больнице, а потом и по городу поползли слухи, что доктор сошел с ума. Этим воспользовался сослуживец Рагина, метивший на его место.

Рагина объявили сумасшедшим и заперли в палате № 6. И хотя «Андрей Ефимович уверял себя, что… в тюрьме нет ничего особенного… и что все со временем сгниет и обратится в глину, но отчаяние вдруг овладело ям, он ухватился обеими руками за решетку и изо всей силы потряс ее. Крепкая решетх» не поддалась».

Рагин На опыте убеждается в бесчеловечности своей философии, «В голове его, среди хаоса, ясно мелькнула страшная, невыносимая мысль, что такую же точно боль должны были испытывать годами, изо дня в день эти люди, казавшиеся теперь при лунном свете черными тенями. Как могло случиться, что в продолжение больше чем двадцати лет он не знал и не хотел знать этого?.. Совесть, такая же несговорчивая и грубая, как Никита, заставила его похолодеть от затылка до пят. Он вскочил, хотел крикнуть изо всех сил…

Но из труди не вышло ни одного звука, и ноги не повиновались, задыхаясь, он рванул на груди халат и рубаху, порвал и без чувств повалился на кровать… Через день Андрея Ефимовича хоронили».

Опасения Громова, что и правого и виноватого могут «арестовать, заковать» не были бредом безумца. Произвол, царивший в стране, делал людей беззащитными. Огромной палатой № 6 встала в повести царская Россия. «Когда я дочитал вчера вечером этот рассказ, мне етало прямо-таки жутко, я не мог оставаться в своей комнате, я встал и вышел.

У меня такое ощущение, точно и я заперт в палате № 6″, — такими словами Белинский передал впечатление, которое произвело на него новое произведение Чехова.

«Палата № 6» была прямо направлена против тех, кто пытался спрятаться от окружающего зла в тиши своих уютных кабинетов. Она развенчивала и популярную в те годы теорию непротивления злу насилием Толстого, звавшую не к свержению несправедливого государственного порядка, а к самоусовершенствованию каждого человека в отдельности. Появление этого произведения накануне мощного общественного подъема, который предшествовал революции 1905 года, говорит о возросшей политической чуткости писателя.

В конце 80-х годов Чехов еще верил, что его сотрудничество в реакционной газете «Новое время» служит доброму делу. «Читателям,- утверждал он, — полезнее прочитать пятьсот моих безвредных строк, чем те пятьсот вредных, которые будут идти в фельетоне, если своих; я не дам». Однако с годами Чехов понял, что, независимо от его личных убеждении, сотрудничество в реакционной прессе может сделать его орудием в руках мракобесов и черносотенцев. Начиная с 1893 года Чехов не дал ни одной строчки в «Новое время».

Писатель вступал в пору творческой зрелости, вооруженный не только глубоким знанием жизни, но и крепнущей год от года верой в близость счастливых перемен в судьбах родины. Путей, которые ведут к торжеству правды и добра, Чехов не указывал, но каждое его новое произведение укрепляло мысль о том, что «так жить дальше невозможно».

«Нужно, чтобы сильные не порабощали слабых, чтобы меньшинство не было для большинства паразитом или насосом, высасывающим из него хронически лучшие соки», — писал Чехов в повести «Моя жизнь» .

Богатство, праздность и сословные привилегии меньшинства становятся несчастьем не только для трудового народа. Они обрекают тех, кто пользуется плодами чужого труда, на духовное вырождение, убивают в людях все человеческое.