Краткое изложение сюжета рассказов и повестей Довлатова

Цикл рассказов Довлатова «Компромисс» повествует о периоде работы героя в эстонской газете. Переключение на журналистские будни не сделало прозу Довлатова менее острой и увлекательной. Здесь снова описывается то обостренное ощущение несвободы, которое было предметом исследования в «Зоне». Журналист вынужден идти на компромиссы ради публикации своих статей. Перебирая старые заметки, он вспоминает, что за каждой стояла ложь. «Летопись» журналистской деятельности раскрывает законы общества, в котором на каждом шагу человек натыкается на невидимые тюремные решетки. Драматическое соседствует здесь с комическим. Подлинным героем в этом мире оказывается «лишний человек» — «неудержимый русский деградант», полубезумный безработный журналист Эрик Буш. Необходимость компромисса вызывает у него протест, Буш неспособен угождать начальству и потому лишается работы.

Будничность трагедии, Пережитой журналисткой Лидой Агаповой, напоминает о прозе Чехова, на которого Довлатов, по собственному признанию, стремился быть похожим. Анекдотическая ситуация лежит в основе рассказа о поездке героя в колхоз с заданием написать письмо Брежневу за доярку Линду Пейпс. Гротесковость ситуации усугубляется тем, что ответ Брежнева получен раньше, чем отослано письмо. Обстоятельства, изображенные здесь, напоминают «Апофегей» Полякова и «Москву 2042 года» Войновича: сотрудницы райкома ВЛКСМ выполняют при журналистах функции эскорт-сервиса. Как и в «Зоне», в цикле «Компромисс» действие разворачивается на фоне всеобщего беспробудного пьянства. В поисках подходящего новорожденного для заметки «Человек родился» герой «Компромисса» наталкивается на многочисленные трудности: отец ребенка оказывается то эфиопом, то евреем, что в равной мере не устраивает редактора газеты. В конце концов родителей с трудом найденного младенца принуждают назвать ребенка замысловатым архаичным именем. При этом выясняется, что семья, в которой родился ребенок, неблагополучна: муж пьет и не собирается жить с нелюбимой матерью новорожденного. Реальность полностью расходится с ее пропагандистским образом, создаваемым прессой.

Герой прозы Довлатова мучается над традиционными для русской литературы вопросами о неустроенности жизни, неясности будущего, неопределенности своих помыслов и чувств.

В цикле «Заповедник» сюжет судьбы авторского двойника получает дальнейшее развитие. Герой Довлатова всеми силами стремится остаться на родине — «при Пушкине». Но общество выталкивает его: вопреки своему желанию он вынужден эмигрировать. Довлатов не ограничивается изображением бесчеловечности тоталитарного государства. Он показывает абсурдность человеческого бытия, отсутствие гармонии в отношениях человека и мира. В трагифарсовой беседе лирического героя цикла с майором КГБ Беляевым последний советует: «… Я бы на твоем месте рванул отсюда, пока выпускают… У меня-то шансов никаких». Телефонный разговор с женой, позвонившей из Австрии, приводит героя к обобщению бытийного уровня: «Я даже не спросил — где мы встретимся?.. Может быть, в раю. Потому что рай — это и есть место встречи… Камера общего типа, где можно встретить близкого человека…» Герою открывается «мир как единое целое», он приобретает способность ощущать себя частью этого целого, но это отнюдь не радует его.

Цикл «Наши» связан одновременно с традициями одесских произведений Бабеля и автобиографической прозы Искандера. Рассказы цикла посвящены близким родственникам автобиографического героя. Он рассказывает о своих дедах по линии отца и матери, о родителях, двоюродном брате, жене и дочери. История рода, проникнутая юмором и любовью, заканчивается рождением сына — ребенка с иностранным именем, увидевшего свет с Америке. «Это то, к чему пришла моя семья и наша родина», — с печалью заключает автор. Сюжет цикла «Чемодан» развивается по принципу реализованной метафоры: в чемодане, случайно обнаруженном в шкафу, герой находит вещи, вывезенные с родины, которые ему так и не пригодились. С каждой из вещей связана безуспешная попытка героя найти себе применение на родине. В результате рассказы о вещах складываются в историю неудавшейся, нереализованной жизни.

Случайным вещам из чемодана противопоставлена куртка Фернана Леже. Чемодан напоминает Довлатову о чемодане с рукописями Платонова, пропавшем в годы войны.

Цикл «Ремесло», скептически названный автором «признаниями литературного неудачника», представляет собой творческую биографию Довлатова. Время восстановило подлинные ценности и отбросило сомнения писателя в том, что его упрекнут, будто он «возомнил себя непризнанным гением». Художник, которого обрекли на родине на «чувство безнадежной жизненной непригодности», создал правдивую летопись литературной жизни эпохи застоя. Ее центральным героем у Довлатова выступает высоко ценимый и любимый им И. Бродский. Оставленный Довлатовым литературный портрет поэта является непревзойденным по точности и глубине содержания: «Бродский создал неслыханную модель поведения. Он жил не в пролетарском государстве, а в монастыре собственного духа. Он не боролся с режимом. Он его не замечал».

Повесть С. Довлатова «Иностранка» была впервые опубликована в 1986 г. Она повествует о молодой женщине из «хорошей семьи», у которой было счастливое детство. «Всем, у кого было счастливое детство, необходимо задумываться о расплате… Веселый нрав, здоровье, красота — чего мне это будет стоить?» — философски размышляет автор о судьбе своей героини. Ее «платой» становится любовь к человеку «с безнадежной фамилией Цехнови-цер». Отдаленным результатом этой любви и стал ее отъезд в эмиграцию. Мария Татарович, одинокая русская женщина с ребенком, оказалась на сто восьмой улице Нью-Йорка и неожиданно для окружающих полюбила латиноамериканца Рафаэля Гонзалеса. Фоном к любовной повести в «Иностранке» служит жизнь русской колонии Нью-Йорка.

В повести «Филиал» тоже переплетаются две сюжетные линии: воспоминания о первой любви автобиографического героя и изображение его жизни в эмиграции, работы на радио «Третья волна», взаимоотношений и течений внутри эмигрантской среды. Довлатов прожил в Америке двенадцать лет. В 1990 г. он скоропостижно умер от сердечного приступа, не дождавшись издания своих произведений на родине. Первые книги его рассказов: «Чемодан», «Зона», «Рассказы» вышли к пятидесятилетию писателя, до которого он не дожил. Совсем недавно вышло в свет трехтомное собрание его прозы, стали появляться воспоминания и статьи о нем. Довлатов создал своеобразный, точный, скупой и афористичный язык. Его стиль отличается изысканной простотой. Использование анекдотических ситуаций, жизненность тем делают его прозу увлекательным чтением. Популярность Довлатова со временем возрастает. Объясняется это и чувством, откровенно высказанным в цикле «Ремесло»: «Я люблю Америку… Благодарен Америке, но родина моя далеко. Нищая, голодная, безумная и спившаяся! Потерявшая, загубившая и отвергнувшая лучших своих сыновей!.. Родина — это мы сами… Все, что с нами было, — родина. И все, что было, — останется навсегда…» В критике высказывалось мнение, что Довлатов — художник мира, канувшего в прошлое. Но если наш мир — это мы сами, Сергей Довлатов навсегда останется летописцем нашего времени и нашим современником.

Литература Довлатов С. Собр. соч.: В 3 т. — М., 1997. Генис А. Довлатов и окрестности. — М., 1999. Сухих И. Сергей Довлатов. — СПб., 1996.