Вечером в доме Шуминых накрывали на стол после всенощной. Из сада, через большое окно, Надя видела, как в гостиной накрывают стол, суетится бабушка Марфа Михайловна в пышном шелковом платье. Рядом соборный протоиерей отец Андрей разговаривал с Надиной мамой Ниной Ивановной, их слушал сын протоиерея и жених Нади Андрей Андреевич.
С шестнадцати лет двадцатитрехлетняя Надя мечтала выйти замуж. И вот она стала невестой, но скорая свадьба ее почему-то не радовала. Надя была грустна и плохо спала по ночам. Девушке казалось, что вся оставшаяся жизнь ее пройдет без перемен.
В сад вышел Саша (Александр Тимофеич), несколько дней назад приехавший погостить из Москвы. Его мать, обнищавшая дворянка, когда-то приходила к Марфе Михайловне за подаянием. Когда дворянка умерла, бабушка, «ради спасения души» отправила Сашу в Москву учиться. Он с трудом закончил архитектурное отделение училища живописи, но архитектором так и не стал, а пошел работать в одну из московских литографий.
Каждое лето Саша, «обыкновенно очень больной», приезжал к бабушке отдохнуть и отъесться. Для Шуминых он давно стал родным, и даже комната, где он обычно жил, называлась «Сашиной комнатой».
Подойдя к Наде, Саша завел свой обычный разговор о том, что время идет, а в доме Шуминых ничего не меняется, на кухне страшная грязь, а четверо слуг живут в одной комнате и спят на полу в вонючих лохмотьях. Саше дико, что здесь никто не работает, даже Андрей Андреич ничем не занимается. Надя, считавшая маму необыкновенно возвышенной и одухотворенной, отмахнулась от Саши — эти слова она слышала от него каждое лето, но теперь ей почему-то стало досадно.
В зале уже садились ужинать. Всем распоряжалась Марфа Михайловна — богатая купчиха, владелица торговых рядов на ярмарке. Ее невестка, вдова Нина Ивановна, белокурая, затянутая в корсет и увешанная брильянтами, полностью зависела от бабушки.
Жених Андрей Андреич, полный, красивый, с вьющимися волосами, десять лет назад окончил филологическое отделение университета, но нигде не служил. Он любил играть на скрипке и изредка участвовал в благотворительных концертах, за что в городе его называли артистом.
За ужином Нина Ивановна рассуждала о гипнотизме, которым увлеклась в последнее время, а затем долго аккомпанировала Андрею Андреичу на рояле. Ночью Наде снова не спалось. Она испытывала страх, словно ее ожидало «что-то неопределенное, тяжелое». Из головы у нее не выходили Сашины слова.
Днем Надя пожаловалась матери, что ей невесело, плохо спится по ночам, и впервые почувствовала, что мать не понимает ее. После обеда мама и бабушка разошлись по своим комнатам, а Саша снова начал убеждать Надю, что ей следует не выходить замуж, а учиться.
Только просвещенные и святые люди интересны, только они и нужны. Ведь чем больше будет таких людей, тем скорее настанет царствие Божие на земле.
Саша уговаривал девушку уехать, себе самой показать, что «эта неподвижная, грешная, серая жизнь» ей надоела. Саша считал, что праздная жизнь Шуминых и Андрея Андреича «нечиста и безнравственна», ведь за них работает кто-то другой. Надя понимала, что это правда.
Вечером пришел Андрей Андреич и долго играл на скрипке, а перед уходом, в прихожей, страстно целовал Надю, говорил ей слова любви. Девушке казалось, что она уже видела эти слова в каком-то старом, давно заброшенном романе.
Ночью, размышляя о своем будущем, Надя вдруг подумала, что Нина Ивановна никогда не любила своего мужа, который ей ничего не оставил. Девушка никак не могла понять, почему она видела в своей недалекой, слезливой матери «что-то особенное, необыкновенное» и не замечала «простой, обыкновенной несчастной женщины».
Затем Надя подумала, не поехать ли ей учиться, и от одной этой мысли ее «обдало холодком, залило чувством радости, восторга». Девушка немного испугалась и решила больше об этом не думать.
В середине июня Саша засобирался в Москву. Дом Шуминых был полон суеты — спешно готовилось Надино приданое — и эта суматоха раздражала Сашу. Наконец, бабушка уговорила его остаться до июля.
На Петров день Андрей Андреич возил Надю смотреть снятый им двухэтажный дом. Он водил Надю по комнатам, а ее мутило от их мещанской обстановки. Надя уже понимала, что никогда не любила Андрея Андреича, и «чувствовала себя слабой, виноватой».
Выйдя на улицу, Андрей Андреич сказал, что Саша прав — он ничего не делает и делать не может, ему даже подумать противно о какой-нибудь службе. Но в этом он видел не свою лень, а «знамение времени». Он предложил Наде после свадьбы уехать в деревню, где можно «трудиться, наблюдать жизнь». От его пустых разглагольствований Надя чувствовала себя больной.
Ночью Нину Ивановну разбудил резкий стук сорвавшейся ставни. Она вошла к дочери. Надя заплакала и стала умолять мать позволить ей уехать. Она пыталась объяснить, что не любит Андрея Андреича и не хочет этой свадьбы, но Нина Ивановна решила, что дочь просто поссорилась с женихом, и скоро все пройдет.
Надя сказала, что у нее открылись глаза, и она поняла, что ее жених глуп, а жизнь «мелка и унизительна». Нина Ивановна воскликнула, что она еще молода, а дочь и свекровь мучают ее, не дают жить, и больше разговаривать с дочерью не стала.
Дождавшись утра, Надя пошла к Саше и попросила помочь ей уехать.
Ей казалось, что перед нею открывается нечто новое и широкое, чего она раньше не знала, и уже она смотрела на него, полная ожиданий, готовая на все, хотя бы на смерть.
Саша обрадовался и быстро разработал план побега. Он положит Надины вещи к себе в чемодан, девушка скажет родным, что едет его провожать, а сама сядет на поезд. Саша проводит ее до Москвы, а потом она одна отправится в Петербург. После этого разговора Надя проспала до самого вечера с улыбкой на губах.
Побег удался. Надя сидела в поезде и чувствовала, что ее серое прошлое словно «сжалось в комочек», а впереди «разворачивалось громадное, широкое будущее».
Прошли осень и зима. Надю простили, она получала из дому тихие, добрые письма и очень скучала по маме и бабушке. Отправляясь домой на летние каникулы, она навестила Сашу. После Петербурга Москва показалась Наде провинциальной, а Саша — очень больным и каким-то старомодным. Он собирался путешествовать по Волге, а потом отправиться пить кумыс, но по всему было видно, что долго он не проживет.
Родной город показался Наде каким-то приплюснутым и покрытым пылью. Бабушка и Нина Ивановна сильно постарели, хотя мать по-прежнему была в корсете и бриллиантах. Они чувствовали, что их положение в городе потеряно, и уже нет «ни прежней чести, ни права приглашать к себе в гости».
Так бывает, когда среди легкой, беззаботной жизни вдруг нагрянет ночью полиция, сделает обыск, и хозяин дома, окажется, растратил, подделал, — и прощай тогда навеки легкая, беззаботная жизнь!
Мама и бабушка боялись выйти на улицу и встретить Андрея Андреича, но Надя не обращала внимания на мальчишек, дразнивших ее «невестой».
Из Саратова пришла телеграмма с известием, что Саша умер от чахотки. Надя понимала, что это он изменил ее жизнь. Здесь, дома она чужая, а прошлое сгорело и развеялось, точно пепел по ветру.
Надя зашла в Сашину комнату попрощаться. Ее манила новая «еще неясная, полная тайн» жизнь. На следующий день девушка уехала навсегда.