Краткое содержание «Записки охотника Льгов» Тургенев

Льгов — большое степное село. Вблизи от него — пруд, заросший тростником; там водились утки.

За лодкой охотники обратились к местному жителю по прозвищу Сучок.

«Босой, оборванный и взъерошенный Сучок казался с виду отставным дворовым лет шестидесяти». Разговор с ним автора проясняет многое во всей окружающей обстановке.

» — Скажи, пожалуйста, — начал я: — давно ты здесь рыбаком?

— Седьмой год пошел, — отвечал он, встрепенувшись.

— А прежде чем ты занимался?

— Прежде ездил кучером.

— Кто ж тебя из кучеров разжаловал?

— А новая барыня.

— Какая барыня?

— А что нас-то купила. Вы не изволите знать: Алена Тимофеевна, толстая такая… немолодая.

— С чего ж она вздумала тебя в рыболовы произвести?

— А Бог ее знает. Приехала к нам из своей вотчины, из Тамбова, велела всю дворню собрать, да и вышла к нам. Мы сперва к ручке, и она ничего, не серчает… А потом и стала по порядку нас расспрашивать: чем занимался, в какой должности состоял. Дошла очередь до меня; вот и спрашивает: ты чем был?

Говорю: кучером.

— Кучером? Ну, какой ты кучер, посмотри на себя: какой ты кучер? Не след тебе быть кучером, а будь у меня рыболовом и бороду сбрей…

— Чьи же вы прежде были?

— А Сергея Сергеича Пехтерева. По наследствию ему достались. Да и он нами недолго владел, всего шесть годов.

У него-то вот я кучером и ездил…

— И ты смолоду все был кучером?

— Какое все кучером! — В кучера-то я попал при Сергее Сергеиче, а прежде поваром был…

— У кого ж ты был поваром?

— А у прежнего барина, у Афанасья Нефедыча, у Сергея Сергеичина дяди. Льгов-то он купил, Афанасий Нефедыч купил, а Сергею Сергеичу именье-то по наследствию досталось.

— У кого купил?

— А у Татьяны Васильевны.

— У какой Татьяны Васильевны?

— А вот, что в запрошлом году умерла, под Болховым… то бишь под Карачевым, в девках…

— Что ж, ты и у ней был поваром?

— Сперва точно был поваром, а то и в кофишенки попал.

— Во что?

— В кофишенки.

— Это что за должность такая?

— А не знаю, батюшка. При буфете состоял и Антоном назывался, а не Кузьмой. Так барыня приказать изволила.

— Твое настоящее имя Кузьма?

— Кузьма.

— И ты все время был кофишенком?

— Нет, не все время: был и ахтером.

— Неужели?

— Как же, был… На кеятре играл. Барыня наша кеятр у себя завела…

Вот меня возьмут и нарядят; я так и хожу наряженный или стою, или сижу, как там придется. Говорят: вот что говори, — я и говорю. Раз слепого представлял»…

Тут прекрасный образец несвободы слова!

«Говорят: вот что говори, — я и говорю».

Крепостное право отменили, царя свергли, еще много всего свершили, а этот нетленный принцип сумели надолго сберечь — и не только в театре.

» — Ну, а у отца твоей первой барыни чем ты был?

— А в разных должностях состоял: сперва в казачках находился, фалетором был, садовником, а то и доезжачим.

— Доезжачим?.. И с собаками ездил?

— Ездил и с собаками, да убился: с лошадью упал и лошадь зашиб. Старый-то барин у нас был престрогий, велел меня выпороть, да в ученье отдать в Москву, к сапожнику.

— Как в ученье? Да ты, чай не ребенком в доезжачие попал?

— Да лет, этак, мне было двадцать слишком.

— Какое ж тут ученье в двадцать лет?

— Стало быть, ничего, можно, коли барин приказал. Да он, благо, скоро умер, — меня в деревню и вернули»…

И слава Богу, что в рыболовы произвели. А другого, «такого же, как я, старика — Андрея Пупыря — в бумажную фабрику, в черпальную, барыня приказала поставить. Грешно, говорит, даром хлеб есть…»

Его спросили, был ли он женат.

Нет, батюшка, не был. Татьяна Васильевна покойница — Царство ей Небесное! Никому не позволяла жениться. Сохрани Бог!

Бывало, говорит: ведь живу же я так, в девках, что за баловство! Чего им надо?»

Еще небольшая деталь. До появления Сучка автор «Записок» случайно встретился с незнакомцем, который представился как «здешний охотник Владимир» и предложил свои услуги. Это был вольноотпущенный дворовый, в прошлом барский лакей, камердинер.

Еще одна изуродованная жертва — с нелепыми ужимками, с необоснованными претензиями на изящество, изысканность!

«Во все время моего разговора с бедным стариком охотник Владимир поглядывал на него с презрительной улыбкой.

«Глупый человек-с, промолвил он, когда тот ушел: — совершенно необразованный человек, мужик-с, больше ничего-с. Дворовым человеком его назвать нельзя-с… и все хвастал-с… Где ж ему быть актером-с, сами изволите рассудить-с! Напрасно изволили беспокоиться, изволили с ним разговаривать-с!»

И какая красивая вокруг природа.

«Солнце садилось; широкими багровыми полосами разбегались его последние лучи; золотые тучки расстилались по небу все мельче и мельче, словно вымытая, расчесанная волна… На селе раздавались

© Вольская Инна Сергеевна, 1999 г.