Лирическая героиня лирики Лины Костенко

Любовь для Лины Костенко — чувство светлое. Недаром поэзия, в которой идет речь о влюбленности семнадцатилетней девушки, названа «Светлим сонетом». Девушка грустна, потому что на ее любовь парень не отвечает взаимностью. Да, стихотворение «Светлый сонет» посвященный первой в жизни семнадцатилетней девушки любви. Правда, любовь эта несчастливая. Но это не страшно, потому что:

Это еще не слезы — это цветущая вишня
что на рассвете стряхивает росу.

Девушка лишь учится печали и верности, любовным воспоминаниям в настоящей любви. Это не трагедия, она лишь «столкнулась с неприятностью…»

Ничуть не грустно, что девушка печалится, потому что эта печаль — вестник новой, настоящей, глубокой любви. Это большое счастье. Непревзойденно Лина Костенко воспевает бессмертное чувство — Любовь. «Светлый сонет» начинаем анализировать из названия : сонет — потому что утонченность его формы отвечает почтенной теме; светлый — потому что он о юности, самой счастливой, самой светлой для каждого пору жизни. В чем же счастье семнадцатилетней евушки, которая грустит — рыдает над безответной любовью? Счастье и печаль в то же время. Не парадоксальное сочетание ли? Нет! Она счастлива, эта «плакучая вишенка», потому что пережила глубокую духовную очистку: полюбив, поднялась над собственным ego, истребилась в человечности, стала неизмеримо богаче, душевно более щедрой, научилась даровать свое тепло другим.

То же Ты не смотри, что девочка грустна эта.
Она рыдает, но все как следует.

Это первый экзамен в ее жизни. Она его сдала. Впоследствии, в зрелом возрасте, будет осенять воспоминание, ощущение, что то далекое прошлое осталось в сердце » и сегодня, и завтра, и навек». Такие рассуждения будут мостиком к рассмотрению поэзии «Расскажу тебе мысль тайную «. В ней — большая мудрость жизни: неприятности забываются, а благотворная сила настоящей любви освящает душу навсегда и не дает ей уменьшиться, помелеть, заилиться. Это ударение на всевластном облагораживании любви вторит не в одном стихотворении Лини Костенко и каждый раз по-новому:

Если он рыцарь, — женщина бросит цветок
на всю жизнь глазами проведет.

«Апология рыцарства»
Эта сказка дней,- она была недолгой.
Этот светлый сон, — ушел без возврата.
Это тихое сияние над моей судьбой!-
оно осталось на всю жизнь.
«Я очень тяжело Вами отболела»

Акцентируем внимание на двух последних строках поэзии «Расскажу тебе мнение тайное»:

То все вместе, а ты — отдельно.
И сегодня, и завтра, и навек.

Да, человеческая душа имеет право на свои тайны, на сокровенное, надежно отмежеванное от суетности и суматохи будничного мира. И об этом должны помнить все, кто рядом. Чище всего, нежнее всего не терпит чужого любопытства и даже лишнего слова:

Я Вас люблю, о как я Вас люблю!
Но об этом не нужно говорить.

В этих строках — ощущение предела, благородный самоконтроль: если где-то есть те, кому при сочетании двух долей заболеть без вины, то честь диктует единственно возможный выход — отступиться. Даже тогда, когда с другой стороны сделан противоположный выбор. Еще и еще раз вчитываемся в строки, облученные большой, внутренней силой.

Прощай, прощай, чужой мне человек!
Еще не было более родного, как ты.
Вот и есть тот случай единственный
когда наибольшее мужество — убежать.
«Ты смотришь. А я уже — как на тропе»
Я не позову счастье не мое.
Эхо эха туда не долетает.
Я думаю о Вас. Я знаю, что Вы есть.
Моя душа и от этого уже рассветает.
«Не знаю, увижу ли Вас, или нет…»

Лирическая героиня умеет сохранить светлое свое чувство в самых сложных ситуациях и счастливая тем, что в любви знает цену самому главному, — подаренному им теплу, которое согревает душу, пульсируя где-то на дне чистым, нежным источником. Забитые и прагматичные люди при вынужденной разлуке с любимым чувствовали бы себя несчастными, обделенными судьбой, потому что вечно настроенные на вознаграждение, и им не по силам подняться на высоту, откуда все так четко видно:

Красота — и только, немножечко красоты
душе ничего больше не нужно.
«Я хочу знать, любишь ты меня»
Еще ли:
Ты Вельзевул. По душу тоже приходил.
А я не отдала ее — и живая.

Ты был высок, как будто солнце полудня
и сомнениям сокращалась тень.
Таким останься. А я пойду в ливни.
Молиться пням… Такие тотальные пни…
Я не люблю несчастных. Я счастлива.
Моя свобода всегда при мне.
«И так пройду сквозь твое большое удивление…»

Неуступчивость лирической героини сутью своего человеческого «я» не исключает беспокойства о духовном комфорте любимого, желания защитить его от неосознаваемой опасности. Предельная честность перед собой и Им — это тоже условие, через которое нельзя переступать:
Не сожалей за мной. Я мечена.
Меня каждая беда сгребет.
Меня зовет сурово и трубно
мой долг, мой король.
Я в любви — как в эмиграции.
Отпусти меня в родной край.
«Эпилог»

Листаем страницу за страницей эти письма Любви, которые адресованы Ему (почти всегда — из большой буквы, не столько Тебе, как Вам) и доходим до тех, где господствует полная гармония чувств, желаний, и возможность их осуществить. Тогда «шалит любви тропический ливень — земли и неба безумный брак»,

И день, и ночь, и мгновение, и вечность
и тишина, и девятый вал —
твоих глаз магическая нежность
и губ расплавленный металл.
«И день, и ночь, и мгновение, и вечность…»

Но только бессмертное чувство любви гарантирует вечную продолжительность жизни на земле. Лина Костенко воспела большое таинство любви как могучий источник и обновление человеческой души. Щедрость в даровании себя избраннику поражает неисчерпаемостью и той же романтичной воспитанностью:

Сколько лет люблю, а влюбляюсь в тебя ежедневно.
Или:
Заклинаю тебя, будь навеки мне необычным!

Глубоко и трогательно раскрывается в этих словах прекрасная правда о человеке: она безгранична в самовыражении, в даровании нежности и доброты, если рядом такой же искренний и высокодостойный человек, если они — пара. В интимной лирике Лини Костенко или не каждая строка воспринимается как отдельная поэзия. Так и появляется перед нами на весь рост обид гордой украинки, которая имеет те же ценностные ориентации, что и ее пращуры — герои национально-освободительных соревнований.

И в них была любовь, как у меня
и от любви мрачнел им мир.
И их женщины хватали за стремена
но что поделаешь, — только к воротам.
А там, а там… — Жестокий клокот боя…
«Моя любовь! Я перед тобой…»

Как ни вспомнить наши песни — казацкие, стрелецкие, повстанческие, где «девушка чернобровая» могла себе позволить разве что слезы за любимым и платок в подарок, но никоим образом не смела противоречить его отъезду «в чужую сторону» (в «жестокий клокот боя»), зная, что это святой долг защитника отчизны.

В стихотворении нет пафосных призывов, заявлений или клятв, есть утверждение неотделимости собственной судьбы от жизни своего народа. Об этом сказано с такой внутренней убедительностью, которая может оставить безразличным только манкурта. Сама мысль о том, что можно сойти с родного «тополиного шляха», над которым зависший древней булавой тяжелое украинское солнце, пугает, кажется недопустимым. Этот мотив последовательно делается выразительнее рефреном в почти молитвенном стиле: «Не дай…» Обращение к любви в то же время является будто обращением к самой судьбе, к высшим силам: за тем «Не дай» подсознательное слышится слово — «Боже!»