Лирический герой поэзии С. Есенина

Вы никогда не задумывались над тем, как рождается поэт? Что становится толчком, пробуждающим в его сознании творческие думы? Каждый вправе думать по-своему. Для кого-то источником творчества может стать радостное удивление перед открытием нового, неизведанного мира или чувство сострадания горестям людским, а может, наконец, все начаться с души, распахнутой навстречу всем «впечатлениям бытия», и стремление не просто донести до читателя чувство радости, а передать, заразить его ощущением полноты и красоты жизни.

Кто знает?! Но без умиления видеть мир по-своему, без способности сопереживания, сочувствия, человечности и милосердия ко всему живому, без впечатлительности и искренности нет поэта. Именно так начинался и Сергей Есенин, поднявшийся из глубин народной жизни. Чувство большой любви связало его с родной рязанской землей, не только ставшей колыбелью, но и подарившей мир поэтических образов: и внешние зори, и плеск волны, и серебристую луну, и шелест тростника, и бешеный рев вьюги, и необъятную небесную синь, и голубую гладь озер, и запах смолистой сосны, и свежие копны, и рыжие стога.

Все это составило тот многоцветный многозвучный мир, который с раннего детства впитывал в себя будущий поэт. В «пришествии» С. Есенина в русскую поэзию было что-то от чуда: явившись из «вековой тишины», где серенький ситец «бедных небес» и «чахлый кустарник», он поднялся по великолепным лестницам на вершину, которая для некоторых так и осталась непокоренной, недостигнутой. Это дает полное право причислять С. Есенина к великим мастерам поэзии, прошедшим жизнь в полном служении ей.

Родная земля сделала есенинскому герою поистине бесценный подарок, священными узами связав с народом. Это были и общие взгляды на жизнь и мудрость, и представление о добре, о счастье и несчастье, выработанные в течение столетий. В лирическом герое жила народная душа, воспитанная всем крестьянским обиходом родного села, теми песнями, поверьями, частушками и сказаниями, которые были главным источником творчества. Поэтому-то приходилось С. Есенину со своими героями разделять участь народа и в короткие радостные мгновения и в долгие годы горя и печали. Тема единения с народом, любви к своим исконным корням непосредственно связана, с темой родины, представленной в стихах обобщенным образом русской земли, с ее бескрайними степями, отороченными на горизонте лесом, с ее спокойными, лениво текущими в отлогих берегах реками.

Лирический герой предстает перед читателями верным сыном своей родины, восхищающимся ее «сказочными уголками», где «благостно и свято», где «хаты, в ризах образа», а «ивы кроткие монашки». Ему дорога Россия в любом ее проявлении: И сверкающая, переливающаяся всеми цветами радуги, и пустынная, одинокая, тусклая, заброшенная. Герой выражает свое неподдельное чувство любви к родному краю, говоря: Черная, потом пропахшая выть!

Как мне тебя не ласкать, не любить? Именно патриархальность и самобытность России всегда будоражили чувства героя, а любая попытка разрушить эту своеобразную гармонию воспринималась в штыки. Но не так был встречен октябрь 1917 года, действительно новым светом озаривший есенинскую поэзию.

Он казался символом грядущих перемен, осуществления надежд и мечтаний, преображением всего сущего на земле. Перевоплотившись в пророка, лирический герой начинает создавать свой мир — тот христианский рай, о котором давно мечтали люди. Есенинский герой рисует сказочную страну в «Инонии» и других произведениях этого периода. Страну, которая, к сожалению, была только предчувствуема.

Картины, создаваемые поэтом, — это, конечно, утопия, земля мечты. Вот почему уже в стихотворении «Иорданская голубица» так четко звучит мотив потерянности и неопределенности. Есенинский герой ждет перемен, но не знает об их последствиях. Его терзают сомнения: с одной стороны, вера в близкое светлое будущее с другой стороны, лебедь с грустью в глазах, олицетворяющий «отчалившую» в небе плачущую Русь.

Так безжалостно рушилась мечта о счастье, вселенском рае и справедливости, доказывая тем самым, что революция не оправдала возложенных на нее надежд, не стала всеобщим спасением и проводником в мир счастья. Этот период как и самого С. Есенина, так и его лирического героя был отмечен мировоззренческим кризисом, превратившим молодого влюбленного юношу в пьянствующего гуляку, обитателя кабаков и подворотен, скандалиста. В цикле «Москва кабацкая» мы слышим мотивы одиночества, отвергнутости. Образ хулигана, поражающего цинизмом слов и выражений, хлесткостью фраз, явился, по мнению самого С. Есенина, наиболее подходящей позой, резким, предельно откровенным рассказом о несчастной судьбе, о горе, о тоске, о душевной боли и неудовлетворенности, единственным способом самовыражения. Да, бессмысленно продолжать топить горе в вине, загоняя свою боль глубже и глубже.

Но где взять силы, чтобы выбраться из болотной трясины, из топкой грязи, отмыть себя и залечить душевные раны? Преображение лирического героя отображено в цикле «Персидские мотивы», где в атмосфере сказочного Востока, пленящей экзотики он стремится обрести утраченную гармонию через великую силу любви. Каждое стихотворение этого периода напоминает исповедь, полную переживаний и раздумий о прошлой жизни, о пережитом. Но даже Босфор и сказочная голубая Персия, даже «цветы Хороссана» и любовь прекрасной персиянки не смогли всецело завоевать сердце есенинского героя.

Глазами, наполненными тоской и умиленьем, смотрел он из «ковровой Персии» на Россию и опять видел в ней Русь — «голубую» и «златую», «деревянную» и «полевую», «задремавшую» и «буйственную». И вновь тянуло героя обратно в «родимый дом», в «край дождей и непогоды», в «край разливов грозных и тихих вешних сил». Вернувшись на родину с желанием переосмыслить светскую действительность, лирический герой находит в себе силы для смирения. Но, увы, даже принеся такую жертву, он остался ненужным, чужим. Так «грустная радость» возвращения сменяется чувством отчуждения и неприкаянности: и мельница стоит с закрытыми глазами, и отцовский дом сгорел, и герой чувствует себя печальным странником и иностранцем в своей стране, перестает понимать даже язык сограждан.

Одно из центральных и показательных произведений этого периода — «Черный человек», ставшее финалом жизненной драмы героя и его создателя. В предсмертном бреду встречается он с Черным человеком, понимая, что это не кто иной, как отражение всего грязного, скорбного, больного, что копилось в его душе долгие годы. Выпотрошив из себя все черное, лирический герой остается опустошенным, так как «презренный гость» был его душой, очерненной болью и терзаниями. Символична концовка «Черного человека». С. Есенин хотел сказать, что герой полон неукротимой ненависти к проявлениям человеческой гнусности, но беззащитен перед ней.

Окончательному слиянию Черного человека с лирическим героем способствует повторение одной детали — цилиндра, вначале принадлежавшего Черному человеку, а в конце уже и поэту. Этим доказывается нереальность Черного человека, созданного больным воображением героя и превратившегося в его второе «Я». И нет в нем больше силы начать новую жизнь, потому что былая рана дает о себе знать, кровоточит, вселяя ужас и страх в душу героя. Лирический герой Сергея Есенина, ставший двойником, отражением поэта, прошел свой путь в постоянных исканиях и, что самое горькое, в постоянных разочарованиях.

Но, несмотря на трагический финал, поэзия Сергея Есенина с ее вечными темами будет жить в сердцах потомков. Время не властно над ней. И пусть давно ушли в прошлое события, волновавшие поэта, изменилась реальность, питавшая его стихи, есенинские творения не забываются. Новые поколения открывают в них нечто новое, близкое и дорогое, благодаря исключительному умению поэта найти тесный сердечный контакт с читателем, волновать его, пробуждая самые сокровенные чувства.

Природа — это не только душа всех стихов, хотя без нее они не могут существовать, утрачивая неповторимость и очарование, не только «колыбель» для поэта и его лирического героя, а своего рода поэтическая «школа» С. Есенина, дает силы жить и творить. Скромный, но пленительный пейзаж с глубокой трепетной любовью, словно живое существо, рождает «песни дождей и черемух» и стих, вишневым соком брызнувший в небо, «грусти ивовую ржавь» и «чувственную вьюгу», «синюю голубицу радости», и «журавлиную тоску сентября» — словом, все то, чем жил, восхищался и наслаждался лирический герой. Он не только представлял себя частицей природы, а был полностью уверен, что растворен в ней, прямо говоря: «Зори меня вешние в радугу сливали». Герой верит в то, что природа его не оставит, первая придет на помощь: «Языком залижет непогода прожитый мой путь».

Да, есть что-то общее с природным миром у поэта, ведь не зря он говорит: Край любимый! Сердцу снятся Скирды солнца в водах лонных. Я хотел бы затеряться В зеленях твоих стозвонных.