Лирическое «я» Анны Ахматовой

Меня, как реку, Суровая эпоха повернула… А. Ахматова

Великий русский поэт Анна Ахматова владела тайной внутренней гармонии. В ней все было значительно — и чеканная, скульптурная внешность, и духовный мир. Ахматовой немало досталось в жизни: расставания, потери близких, тюрьмы и лагеря, выпавшие на долю мужа и единственного сына, клевета, болезни.

Но высокая свобода души помогала ей не гнуться под любыми ветрами обид и несправедливостей.

Уже первая ее книга, «Вечер», вышедшая тиражом триста экземпляров в 1912 году, свидетельствовала о том, что в русской литературе появился новый мастер с удивительно чистым голосом, глубокая интимность которого усиливала его искреннее гражданское звучание. Ахматова чутко отзывалась на те грозные события, которыми был переполнен XX век — Первая мировая война, революция, суровые тридцатые, «сороковые роковые».

В тысяча девятисот семнадцатого году Ахматова на развалинах прошлой жизни принимает решение, которому осталась верна всю жизнь. Она разделяет со своей Родиной ее нелегкую судьбу, остается в России. Ахматова принимает все тяготы и несправедливости новой жизни, упорно неся звание русского интеллигента, хранителя русской культуры, русского слова.

И находит в себе силы надеяться на духовное возрождение народа. Поэтому она имела полное право написать:

Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано, Отчего же нам стало светло?

В 30-е годы Ахматова создает свой «Реквием» — духовный памятник миллионам замученных в лагерях, оставшихся без близких. Она оплакивает свой народ, поколение людей, которые «ни единого удара не отклонили от себя». Свою беду она смогла перелить в скорбные строки поэмы:

Перед этим горем гнутся горы, Не течет великая река, Но крепки тюремные затворы, А за ними «каторжные норы»И смертельная тоска. Для кого-то веет ветер свежий, Для кого-то нежится закат — Мы не знаем, мы повсюду те же, Слышим лишь ключей постылый скрежет, Да шаги тяжелые солдат.

Когда на нашу землю пришла большая беда, большая война, спокойный и суровый голос Ахматовой произнес клятву:

Мы знаем, что ныне стоит на весахИ что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет.

Еще гремели залпы и горели города, когда Ахматова начала по-новому осмысливать свою эпоху. В 1943-1945 годах она создает цикл «Северные элегии», в которых говорит о судьбе современников. Мудрый талант Ахматовой подмечал не только эпохальные вехи истории. Нет, до конца дней она умела видеть земной и «вещный» мир вокруг себя, слышать музыку и птиц:

У меня не выяснены счетыС пламенем, и ветром, и водой…Оттого-то вдруг мои дремотыВдруг такие распахнут воротаИ ведут за утренней звездой.

Голос Ахматовой до конца оставался женским, высоким и властным, наполненным то мукой ревности, то светлой памятью об ушедшей любви. Поэт, «научивший женщин говорить», сумел говорить от имени всего поколения, философски осмыслить высокое таинство жизни и Профессии. Не случайно в цикле «Тайны ремесла» Ахматова написала:

Не должен быть очень несчастнымИ, главное, скрытным. О нет! — Чтоб быть современнику ясным, Весь настежь распахнут поэт.

Ахматова щедро делилась с нами тайнами своей человеческой и творческой сути, переливами своего поэтического «я». И в этом — простота и величие ее лирики.