Литература под гнетом свастики

Беспрецедентная регламентация и подавление нацистами культурно-политической жизни страны не могли не оказать своего воздействия на обстановку в стране. Это привело к глубокой деформации отношений между демократической и социалистической культурой, с одной стороны, и общественностью — с другой. Читающая публика получила в свое распоряжение нацистскую продукцию, причем к созданным еще до 1933 года низкопробным, стандартным литературным опусам «крови и почвы» не прибавилось ничего, достойного упоминания. Кроме того, стала распространяться тривиальная, аполитичная «литература». Произведения, в которых художники отражали прогрессивные тенденции эпохи, напротив, оставались неизвестными. Правда, слово писателей, изгнанных из Германии, время от времени пересекало границу и проникало в Германию. Да и в самой Германии не удалось приобщить к нацистской идеологии все умы. В условиях угрозы применения силы (даже прослушивание заграничных радиопередач преследовалось законом) воздействие литературы Сопротивления было, однако, ограниченно: в нацистском рейхе выросло целое поколение, для которого имена и произведения выдающихся представителей гуманистической литературы остались неизвестными.

Старый Герхарт Гауптман, лауреат Нобелевской премии, самый известный писатель в гитлеровской Германии (чему сначала он способствовал некоторыми уступками нацистскому режиму), в драме «Дочь собора» (1938), в созданной в 1937 году (и лишь в 1947 опубликованной) драме «Сумерки» и в тетралогии об Атридах («Ифигения в Авлиде», 1940; «Ифигения в Дельфах», 1941; «Смерть Агамемнона», 1942; «Электра», 1944) пытался вести полемику с «третьим рейхом». В «Ифигении в Авлиде» верховный жрец Кальхас призывает:

И дрогнула земля. И города Трепещут в страхе перед разрушеньем. То, что, казалось, выстоит века, — Взрывается, горит, грохочет, гибнет.

Стал волком — человеку человек, Себе подобным утоляет голод.

Здесь совершенно определенно выражено отношение к гитлеровскому режиму. Однако на вопрос, как оказать сопротивление фашистскому варварству, писатель, по существу, не сумел дать ответа. Его стремление писать о проблемах, порожденных фашизмом, обусловило — не только у Гауптмана — отражение картины мира, полной безнадежного отчаяния.

Атмосфера того времени с глубоким волнением передана в стихах Рикарды Хух («Горение осени», 1944), преисполненных внутреннего протеста, и в поэзии Гертруды Кольмар (1894-1943). На сборник стихотворений Кольмар «Женщина и звери» (1938) был наложен запрет сразу же после его выхода Став жертвой оголтелого расизма, она умерла в свет. лагере.

У фашистов вызывали крайнее недоверие также авторы, придерживавшиеся христианской этики. Репрессии против церквей (особенно против евангелической церкви, во главе которой стоял пастор Мартин Нимеллер) приобретали огласку и настраивали общественность против фашистского режима.

В 1935 году была опубликована речь Эрнста Вихерта (1887-1950) перед мюнхенскими студентами — «Поэт и время», — в которой выражен открытый протест против нацистского режима, в 1936 году вышло его впечатляющее обращение «Поэт и юность».

В эссе «Об утешении мира» (1938) Вихерт утверждал «непоколебимые черты» в нравственном облике человека, такие, как «неприятие ненависти и догм, послушание внутреннему голосу демона, широкую открытость всему красивому и доброму, покорное припадание к стопам Христа или Магомета, Сократа или Хафиза, чистую человечность, безымянное ощущение себя сыном божьим».

Вихерт, в сущности, не провозглашал никаких лозунгов, призывавших к борьбе против фашизма. Его романы («Майорша», 1934; «Простая жизнь», 1939) скорее обнаруживают бессилие тех внутренне созерцательных представлений о гуманизме, которые в это же самое время стали предметом критического осмысления у буржуазных писателей эмиграции; но тем не менее в его произведениях все же выражалась точка зрения, несовместимая с фашистской идеологией. В 1938 году Вихерта арестовали и на некоторое время отправили в Бухенвальд. В своем автобиографическом романе «Тотенвальд» (1945) он рассказывает об этом времени испытаний — не в последнюю очередь в знак того глубокого уважения, которое вызывала у него честная, смелая позиция заключенных-коммунистов. Позиция христианского гуманизма являлась основой романов Вернера Берген-грюна «Великий тиран и суд» (1935) и «На земле яко на небеси» (1940), новеллы Рейнгольда Шней-дера «Лас Касас перед Карлом V» (1938), повести Стефана Андреса «Эль Греко рисует великого инквизитора» (1936), романа Йохена Клеппера о «солдатском короле» Фридрихе Вильгельме I — «Отец» (1938). Клеппер, в 1942 году вместе с семьей покончивший жизнь самоубийством, оставил потрясающий дневник — «Под сенью твоих крыл» (опубликован в 1956 г.). В нем автор выражает протест по отношению к фашистской диктатуре в завуалированной форме: события современности облачены в «исторические одежды». Вообще исторический роман во внутринемецкой литературе того периода стал своего рода «прибежищем», к нему обращались многие писатели.

Все более неразборчивая ориентация нацистских культурных политиков на примитивные идеалы «крови и почвы» привела наконец к тому, что даже такие авторы, как Готфрид Бенн, провозгласивший себя в 1933 году приверженцем фашистского «народного обновления», или же Эрнст Юнгер, с помощью идеологических средств облегчавший фашистам путь к власти, не могли публиковать свои произведения в Германии или же вызывали недовольство цензуры.

Книга вышла в 1936 году в Советском Союзе и в Швейцарии, два года спустя — в Англии; после того как Петерсену удалось бежать в Англию, рукопись, «запеченную» в торт, переправили через границу.

Литературу, глубоко захватывающую в своей неповторимости, породил «фронт смертников». Выдающегося романиста Вернера Крауса (1900-1976) вместе с другими членами подпольной группы Сопротивления Шульце-Бойзе-на — Харнака «Красная капелла» гитлеровцы приговорили к смертной казни и для исполнения приговора доставили в тюрьму Плетцензее, потом совершенно неожиданно меру наказания заменили тюремным заключением. В камере он написал «НПО. Страсти галиконской души» (опубликовано в 1946 г.); заключенным удалось тайно переправить рукопись на волю.

Этот роман, в котором изображены фактические события и лишь изменены имена героев, относится к крупнейшим достижениям литературы немецкого Сопротивления. В книге рассказывается о Великогаликонском рейхе, под которым подразумевается Великогерманский рейх, и о его министре почты — изобретателе «почтовых индексов» (НПО), подчиненном системе, которой он в конечном итоге отказывается повиноваться. Облачение жизненных фактов в фантастико-сатирическую, гротескную форму позволяет автору изобразить и осветить с позиций собственного философского превосходства фашистскую систему принуждения. Как революционная противоборствующая сила в романе выступило «жизнеутверждающее общество катакомб», в нем угадывается его реальный прообраз — группа Сопротивления Шульце-Бойзена — Харнака.

В романе «Немец из Байенкура» (1937) Кукхоф раскрыл примеры братского содружества народов во времена оголтелого шовинизма. Вместе с Ионом Зигом (1903-1942) он сочинял тексты для серии листовок «Красной капеллы», например написанное с большим художественным мастерством письмо «К капитану полиции» (1942).

Хотя антивоенная пьеса Вайзенборна «Подводная лодка С-4» (1928) и его совместная работа с Б. Брехтом над инсценировкой романа М. Горького «Мать» вызвали настороженность властей, однако его далекие от политики романы «Девушка из Фане» (1935) и «Фурия» (1937) принесли ему успех, так же как и изданная под псевдонимом драма «Нойберша» (1935). В 1937 году Вайзенборн эмигрировал в Соединенные Штаты, однако вскоре вернулся в Германию. Во время второй мировой войны он принял твердое решение активно участвовать в движении Сопротивления. В 1942 году Вайзенборн был арестован и приговорен к тюремному заключению, в 1945 году он пережил счастливые часы освобождения. В камере он пишет (частично на обратной стороне бумажных пакетов) книгу воспоминаний «Мемориал» (1948), в которой соединяет в единую элегическую картину своего времени эпизоды из пребывания в заключении и воспоминания о счастливых днях свободы. В тюрьме Вайзенборн делает предварительные наброски драмы «Подпольщики» (1946), в которой борцы Сопротивления как полнокровные герои противопоставляются нацистам.

К волнующим документам литературы Сопротивления в Германии относятся «стихи из камер смерти». Они часто создавались людьми, которые — собственно, не будучи писателями — свои последние раздумья могли выразить не иначе, как в поэтической форме. Расстрелянный эсэсовцами в тюрьме Моабит в апреле 1945 года географ Альбрехт Хаусхофер (род. в 1903 г.) в предсмертные минуты держал в руках рукопись сонетов, в которых он с буржуазно-гуманистических позиций выразил свое неприятие гитлеровского режима. Они вышли в свет в 1946 году под названием «Моа-битские сонеты». Убитый гестаповцами теолог Дитрих Бонхофер (род. В 1906 г.) писал в тюрьме волнующие Стихи. В камере пресловутой тюрьмы гестапо на берлинской улице Принца Альбрехта в 1945 году (три года спустя после казни) нашли стихотворение руководителя «Красной капеллы» Харро Шульце-Бойзена. Оно завершается строфой:

Не аргумент — веревка, еще не довод — кнут, сегодняшние судьи — еще не