Литературный роман как выражение исканий драматической эпохи

К концу XIX столетия немецкая литература вступает в полосу нового подъема — его во многом питает активизация освободительного движения. Многочисленные стачки рабочих, рост количества голосов, поданных на выборах в рейхстаг за кандидатов социал-демократической партии, заставили власти отменить закон против социалистов и вынудили «железного канцлера» Бисмарка уйти в отставку. На рубеже XIX-XX вв. выдвигается плеяда больших немецких прозаиков-реалистов: Генрих Манн, Томас Манн, Герман Гессе, Бернгард Келлер-манн, Арнольд Цвейг, Лион Фейхтвангер.

Немецкий роман выходит на мировую арену. Двадцатый век открыл перед романом, как и перед всей немецкой литературой, новые горизонты. Роман стал выражением тревог и исканий дрэмаг ческой эпохи.

Новый век принес с собой небывалые социально-иолитические потрясения: первую мировую войну 1914-1918 гг. В ноябре 1918 г. в Германии вспыхнула революция, в результате которой монархия была свергнута I и возникла буржуазно-демократическая республика . Она вскоре обнаружила свою полную несостоятельность перед лицом экономического кризиса и нараставшей угрозы фашизма.

Германия пережила острые классовые сражения революционного пятилетия , крах Веймарской республики в 1933 г., позор и трагедию 12-летнего господства гитлеризма, разгром немецкого фашизма Советской Армией и последовавшее за этим образование социалистической Германской Демократической Республики и капиталистической Федеративной Республики Германии.

Все эти драматические события не могли не сказаться самым решительным образом на судьбах немецкого романа. По словам Томаса Манна, в XX в. в немецком романе произошел прорыв в сферу общеевропейских интересов. «Романы на немецком языке, — пишет критик ГДР А. Клейн, — с особой остротой указывали на одиночество индивидуума, на агрессивные поползновения господствующих слоев общества, на нарастание самой грубой идеологии, на всемирное ожесточение борьбы между варварством и гуманностью». Проблемы времени вошли в роман, меняя его облик.

Еще до первой мировой войны немецкий роман стал все сильнее проникаться ощущением «конца века», т. е. эпохи буржуазного миропорядка. Во многих произведениях той поры просматривается образ тревожного и неустойчивого времени, свидетельствуя о приближении исторического поворота. Но настоящий качественный скачок в развитии немецкого романа был совершен в 20-х гг. Именно в этот период его развитие, заторможенное в прошлом, становится ускоренным. На рубеже веков не только усилилось ощущение «распада связи времен», но и сделались особенно заметными тенденции обновления.

Родилась революционная литература, осмыслявшая время как начало новой исторической эпохи.

В революционно-пролетарской литературе, в ту пору еще очень молодой, формировался новый тип героя — тип революционного борца, выросшего и закаленного в пролетарской среде. Такой герой появился в романе К. Грюнберга «Пылающий Рур» — о революционных боях пролетариата в 1923 г. Читатель слышит в этом романе уверенные выступления старою рабочего Петера Руккерса и его молодого соратника Максн Грота в политических спорах, видит их боевую решительность и самоотверженность в разгар революционных действий шахтеров. В романе В. Нейкранца «Баррикады Веддинга» пырисовывается образ рабочего Курта Циммермана, возглавившего первомайское сражение в одном из районов Берлина в 1029 г. В книге А. Зегерс «Спутники» — о борьбе коммунистов разных стран против фашистской реакции — созданы яркие, романтически окрашенные образы болгарского коммуниста Дудова — богатыря, о котором народ слагает легенды, венгерского революционера Бема, порывистого и целеустремленного, решительно отбрасывающего со своего пути все, что может помешать служению делу партии.

Революционно-пролетарская литература воплотила порыв к будущему, жажду обновления социальной жизни.

Чувства подобного рода находили свое выражение не только в творчестве художников, непосредственно связанных с освободительной борьбой пролетариата, но нередко и в произведениях писателей, не обладавших, может быть, ясностью представлений о происходящих событиях, но готовых приветствовать перемены.