Литературный язык в произведениях Пушкина

В произведениях Пушкина литературный язык освободился от ранее свойственной ему в той или иной мере обособленности от живого общенародного языка и стал одной из важнейших форм общенародного языка, органически с ним связанной. Развитие пушкинского стиля являет картину многообразных путей и средств сближения языка художественной литературы с языком общенародным. От «Руслана и Людмилы» до сказок и «Капитанской дочки» прослеживается путь обращения Пушкина к народной поэзии как национальному источнику художественного языка. Но этот источник нужен поэту не только для мастерской стилизации. Пушкин обращался к сказкам затем, «чтобы выучиться говорить по-русски и не в сказке». Он внимательно прислушивался и к «разговорному языку простого народа», отстаивая его право на внедрение в язык литературы. Поэт вводит элементы живой, разговорно-бытовой речи и в диалог, и в сказ, и в авторскую речь.

Такая стилистическая ориентация позволила Пушкину снять «перегородки», существовавшие между различными сферами художественного языка и стеснявшие его развитие. Пушкин окончательно разрушил систему трех стилей. Не отказываясь от стилистической дифференциации художественного языка и, наоборот, открывая для нее новые перспективы, Пушкин отверг незыблемость границ между отдельными стилями с раз навсегда «прикрепленными» к ним жанрами. Вспомним, например, отказ Пушкина от «четвертого единства», т. е. от единства слога, в «Борисе Годунове», где мы встречаем всю градацию стилей. Своеобразной лабораторией, где производилось «соединение» различных стилистических элементов, явился для Пушкина стихотворный роман «Евгений Онегин».

Те же тенденции проявились в стирании стилистических граней между поэзией и прозой в творчестве Пушкина. Свойственное старой «пиитике» представление о стихотворстве как «языке богов» не допускало в стиховую речь простых, «низких» слов и выражений, употребляемых в прозе. Пушкин заговорил «презренной прозой» не только в шутливой поэме «Граф Нулин», но и в произведениях «серьезных». Таковы, например, в «Медном всаднике» многие строки, связанные с образом Евгения.

Опираясь в своей творческой деятельности на общенародный язык, Пушкин не отбросил и ценностей литературно-книжного языка, как он сложился в многовековом развитии русской письменности и литературы. Для художественного языка особенно большое значение имел вопрос о славянизмах (недаром он и вызвал споры). Хорошо понимая ошибочность позиции Шишкова и иронически переводя русское выражение целуй меня на «шишковский» язык: да лобжет мя лобзанием,- Пушкин, однако, признает, что «многие слова, многие обороты счастливо могут быть заимствованы из церковных книг». Поэтому нас не должно удивлять, что поэт сам мог написать: «Лобзай меня: твои лобзанья мне слаще мирра и вина».

Но Пушкин употреблял славянизмы не для сохранения старого стиля и старой идеологии, а как одно из выразительных средств там, где это было уместно, где это без стилистических перебоев входило в контекст. Рядом со сравнением «слаще мирра и вина» выразительные славянизмы лобзай, лобзанья способствовали созданию «восточного» стиля. Вспомним и другие «высокие» слова и обороты из стихотворения «В крови горит огонь желанья…»: «душа тобой уязвлена», «главою нежной», «и да почию безмятежный», «двигнется ночная тень». Новаторство Пушкина заключалось, по его собственному выражению, «в чувстве соразмерности и сообразности», позволявшем ему отбирать славянизмы, сообщать им глубокий смысл и тонкую выразительность, сочетать их со словами и выражениями иных стилистических пластов. И все это многообразие речевых средств художественной литературы объединялось на основе общенародного языка.

Стилистическая система, складывавшаяся в творчестве Пушкина, обнаруживала прямую зависимость от важнейшего для него творческого принципа — реализма. Точнее сказать, реализм как художественный метод глубоко и разнообразно проявился в системе речевых — изобразительно-выразительных — средств пушкинского художественного языка. Без обращения к этой специфической форме художественной литературы суждения о реализме Пушкина будут неполными, односторонними. Основным стилистическим принципом для Пушкина-реалиста становится непосредственное, прямое, точное называние предметов и явлений.

Был вечер. Небо меркло. Воды Струились тихо. Жук жужжал. Уж расходились хороводы; Уж за рекой, дымясь, пылал Огонь рыбачий…

Как это скупо и точно нарисованная картина природы в «Евгении Онегине» непохожа на установившийся по образцу «Сельского кладбища» Жуковского трафарет сентиментального вечернего пейзажа или на романтические картины наступающей ночи по типу элегии Батюшкова «На развалинах замка в Швеции»! «Точность и краткость — вот первые достоинства прозы,- заявлял Пушкин.- Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат» («Начало статьи о русской прозе»).