Мемуарно-художественное начало в поздних произведениях Нагибина

Полный смысл заголовка повести «Тьма в конце туннеля» формируется постепенно, в связи с чем и может быть осознан во всем объеме не только в своей материально закрепленной, упреждающей текст позиции, а только и исключительно на выходе из этого текста. Заголовок может выполнить свое назначение в двух вариантах: заглавие — символ и заглавие — цитата. Символика слова «тьма» весьма противоречива: это не только невежество, зло, но это еще и зарождающаяся жизнь — тьма Земли, из которой прорастает семя. Тьма предшествует свету, как смерть предшествует возрождению. Нагибин как бы предлагает потенциальному читателю своей повести сделать выбор между тьмой и светом, для этого писатель вводит в заглавие своего произведения еще один символ «туннель», который можно сравнить либо с лабиринтом, либо с пещерой и проход через этот лабиринт символизирует собой переход через смерть к возрождению.

Нагибин конкретизирует цвет с помощью сравнений тьма сравнивается со светом, а человеческий разум с лабиринтом. Необходимо лишь найти выход к свету, пускай даже через тьму невежества и предрассудков.

Концовка литературного произведения — это заключительный эпизод или описание последней фазы развертывания фабулы (сюжета), концовка — это своеобразная «точка» текста. Нагибин предлагает выход, цитируя известные библейские строки, но поддержит ли автора его потенциальный читатель?) объясняется не только авторским желанием заставить читателя думать о том, что буде с героем дальше, вместе с ним решать наболевшие вопросы времени, но и тем, что Нагибин понимает, насколько труден первый шаг из лабиринта тьмы к свету.

Сюжетной канвой повести «Тьма в конце туннеля» стал автобиографический парадокс (многие произведения Нагибина автобиографичны): всю жизнь герой повести Петр Калитин прожил, считая себя наполовину евреем, и вдруг он узнает о том, что его настоящим отцом был другой человек — русский, расстрелянный за участие в крестьянском восстании.

Попытка героя дожить оставшееся ему время «без комплексов», сознавая себя исконно русским человеком, была обречена на провал, ибо герой повести, как и герой библейской легенды «Вечный Жид», так и не нашел покоя своему разуму, который требовал от Петра Калитина ответа на вопрос — почему все это с ним произошло?

Нагибин использует в своей повести «Тьма в конце туннеля» библейские сюжеты о «Вечном Жиде» и о «Вавилонском столпотворении». Эти сюжеты подкреплены устойчивым мотивом — это мотив дороги, который семантически неоднозначен. Это и символ пути внутреннего развития Петра Калитина; посредством мотива дороги выражается концепция исторического пути русского народа. Сюжет и фабула в повести совпадают. Несмотря на то, что сюжет повести обнаруживает и впрямую воссоздает жизненные противоречия главного героя, в повести событийный ряд как бы уходит в подтекст, изображение событий уступает место воссозданию впечатлений, раздумий и переживаний Петра Калитина.

Нагибина интересует не столько сосредоточенность главного героя на своих частных, локальных целях (установление своей национальной принадлежности), сколько само состояние человеческого мира в его сложности, многоплановости и неизбывной, устойчивой конфликтности. Петр Калитин, обретя новый облик, соотносит себя с окружающей его дисгармоничной реальностью как ее звено и участник, он сосредоточен на задачах познания мира и своего места в нем, стремясь обрести согласие с самим собой и приблизиться к нравственному совершенству.

Нагибин находится как бы над автобиографическим материалом, что и показано в композиции повести. Петр Калитин уже в прологе произведения узнает разгадку своей тайны. Композиция отчасти несет в себе разрешение того напряжения, которое было присуще всем событиям, происходившим в жизни главного героя, но при этом автор столь сильно и эмоционально (вот почему отчасти) переживает за своего героя, что не может оставить читателя равнодушным. Нагибин утверждал, что «читатель не любит, чтобы ему не доверяли, подсовывали готовые решения, что он сам хочет в тишине своего сердца пережить прочитанное.