Идеи меняются, сердце остается одно. Ф. Достоевский «Записки из Мертвого дома», вернули Достоевского в живые ряды первозначных писателей. В них наиболее непосредственно слились в художественное единство опыт жизни Достоевского и его писательский дар. Здесь вызревали зерна его будущих великих романов, здесь ключ к их образно-идейному миру.
Здесь вполне явлен и новый угол зрения писателя на мир — его мироотношение. Да, «Записки из Мертвого дома» не только потрясающие документально достоверные «очерки», но вместе с тем и прежде всего — одно из наиболее оригинальных, художественно совершенных творений русской, да и мировой литературы. Они произвели огромное впечатление на современников. Во многих критических отзывах о «Мертвом доме» имя Достоевского не раз соотносилось с дантовским Вергилием, а его записки — с адом.
Каторга научила Достоевского не только терпению. «Человек, побывавший в аду», научился видеть, читать сокрытое от всего света, открывать за фактом истину. В отверженных мира сего прозревать гибель лучших людей, за клейменной личиной каторжника видеть материнскую улыбку мужика Марея… Открывать в человеке — человека. Художественный метод постижения и восстановления фактов реальной действительности воистину художественного образа мира был выстрадан писателем в опыте собственной судьбы, разделенной с судьбой русского народа. «В несчастьи яснеет истина», — скажет сам Достоевский. Не о Мертвом доме писал он в своих «Записках», а о том, что даже здесь не меркнет живая жизнь, которую не в силах умертвить никто и ничто, пока у человека остается хотя бы частица веры в возможность свободы.
Именно идеал свободы связывает узников Мертвого дома с живой жизнью. Только она позволяет человеку оставаться человеком. Идея необходимости свободы, как первого и главнейшего условия живой жизни — духовного возрождения народа, — вот сокровенная мысль автора «Мертвого дома», мысль, заключенная во всей идейно-образной ткани произведения.
Каторга не только не сломила и не разубедила Достоевского-мыслителя в правоте его прежних убеждений, но, напротив, еше более укрепила его дух и сознание в этой правоте, в ее святости. Кроме того, «Записки из Мертвого дома» писались в обстановке назревания отмены крепостного права, либо снизу, либо сверху, как раз в канун реформы 1861 года. Страна жила в ожидании перемен. Перемены участи ожидал и Достоевский.
По докладу генерала Тотлебена, к которому солдат Достоевский обратился с личным письмом, Александр II наложил резолюцию о производстве его в прапорщики, что означало, по существу, для бывшего политического преступника, каторжника возврат гражданских и дворянских прав. Новый царь поначалу демонстративно поддерживал либеральные веяния в стране. Впервые открыто обсуждался вопрос об отмене крепостного права. Выходили новые журналы, расширились возможности для поступления молодежи в университеты. Во всех слоях общества произошел необычайный подъем настроений.
Менялся не один Достоевский, менялась атмосфера общественной жизни России. И все-таки он не отрекся, не отказался от прежних убеждений. Сердцем он был все тот же, а в сердце у него всегда оставались Россия, народ, как «начало жизни, дух жизни, жизнь жизни».
Не изменилась в принципе и сама идея первонеобходимости свободы народа. Она еще более окрепла, стала ведущей, определяющей мироотношение Достоевского-мыслителя. Произошло смещение акцентов внутри самой этой идеи.
И эта сторона истории перерождения взглядов Достоевского требует понимания.