Мое понимание стихотворения В. Брюсова «Конь Блед»

Показался с поворота всадник огнеликий, Конь летел стремительно и стал с огнем в глазах. Читая стихотворение В. Брюсова «Конь Блед» , окунаешься в атмосферу чего-то таинственного. «И се конь блед и сидящий на нем, имя ему Смерть» — такой эпиграф избрал В. Брюсов. Эта строчка взята поэтом из «Апокалипсиса», откровения апостола Иоанна Богослова.

Согласно «Апокалипсису», на землю явятся четыре вестника смерти, один из них будет конь Блед… Стихотворение в композиционном отношении состоит из четырех частей. Первые двенадцать строк стихотворения представляют собой описание города. Тягостная, неприятная атмосфера царит на его улицах: в этом бесконечном потоке «омнибусов», «кебов», «автомобилей», огромных тридцатиэтажных небоскребов человек перестает быть человеком.

Он превращается лишь в составляющую часть «яростного людского потока». Брюсов даже не применяет к ним определения «человек», он называет их «существами». Да и весь подбор лексических средств подчинен одной задаче поэта — продемонстрировать безрадостную атмосферу: «людской поток у него «яростный», «высота тридцатиэтажных этажей» — «страшная», существа — «опьяневшие», они «пьяны городом». Более того, все происходящее на городских улицах для поэта, — «буря», «адский шепот». Очень неприятны звуки: «выкрики», «щелканье бичей».

Я думаю, безрадостный городской пейзаж — это аллегория. Автор стихотворения имеет в виду человечество. Оно опьянено своей свободой, воздвигает огромные небоскребы, воплощает мечту о ковре-самолете и сапогах — скороходах, но забывает о… душе. Им, снующим по улицам «существам», кажется, что они свободны в этом сверкающем огнями мегаполисе.

Но так ли это? Нет. Люди закованы в невидимые цепи, создаваемые обществом, его устоями, принципами. Эти люди забыли; есть что-то превыше шикарного, облитого огнями города, превыше материальных благ — душа, богатый внутренний мир.

Но вот течение этой жизни нарушает «топот», такой громкий, заглушающий «гулы, говор, грохоты карет». «Людской поток» у Брюсова настолько несимпатичный, отталкивающий, что появление коня и всадника, так испугавшее всех, меня не испугало, я не восприняла его как угрозу. Напротив, есть в коне и его «огнеликом всаднике» какая-то притягательная сила, что-то величественное, гордое. Все на городских улицах настолько приземленное, конь же «летел стремительно», а у восседающего на коне «огненного всадника» был в руках «свиток». Брюсов умело использует прием аллитерации. Звук «р» создает неприятную обстановку.

Звук «г», ворвавшийся в стихотворение с появлением таинственного коня, как бы заглушает мирские звуки, созданные суетой. Топот ворвался, «заглушая гулы, говор, грохоты карет». Нелепой и даже страшной показалась мне реакция людей на коня. «Горе!

С нами бог!» — вскрикнули они. «Горе» и «бог» — взаимоисключающие понятия. Наверное, очень грешны эти «существа», слишком хорошо они сами осознают свою греховность, раз так боятся божьей кары. Люди в ужасе…

Да, конь — вестник неминуемой смерти, но не сама Смерть. Конь Блед и его величественный всадник — предупреждение человечеству. Бог словно призывает людей задуматься о своей жизни, своей душе. Ведь люди давно не наблюдают за временем, их жизнь проходит впустую.

Автор стихотворения воспроизвел ситуацию, на первый взгляд, парадоксальную: лишь людям, которых в обществе считают «падшими», дано понять смысл этого послания Бога. «Только женщина», пришедшая на улицы «для сбыта красоты своей», «в восторге бросилась к коню» и стала, плача, целовать «лошадиные копыта»: Да еще безумный, убежавший из больницы, Выскочил, растерзанный, пронзительно крича: «Люди! Вы ль не узнаете божией десницы! Сгибнет четверть вас — от мора, глада и меча!

Проститутка и сумасшедший оказываются людьми, которые проявляют большую чуткость, близость Богу, чем все эти «правильные люди», снующие по городским улицам. Кольцевая композиция стихотворения позволяет сделать грустный вывод. Прибытие божьего посланника на землю, в огромный мегаполис, не затронуло душ людей, не заставило их, как это ни печально, задуматься о времени, о своем предназначении, жизни, смерти.

Все стало как раньше, как в начале стихотворения: Мчались омнибусы, кебы и автомобили, Был неисчерпаем яростный людской поток. Кратким был миг «восторга и ужаса» перед посланником… Люди ничего не пожелали изменить в своей жизни.

Страшно то, что люди эти забыли о Боге, а ведь Бог — это совесть, красота души и человечность.