Мое восприятие образа Базарова

Нигилист — это глупое слово, Но когда ты под ним Разумел человека прямого, Кто не любит живиться чужим, Кто работает, истины ищет, Не без пользы старается жить, Прямо в нос негодяя освищет, А при случае рад и побить, Так, пожалуй, зови нигилистом. Н. А. Некрасов

Мое восприятие образа Базарова предопределено прежде всего тем, что И. С. Тургенев посвятил Роман В. Г. Белинскому. За этим стоит уважение, признание личного авторитета Белинского. Как писал Н. А. Некрасов: «Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени».

В характерах Онегина, Печорина, Обломова «отразился век», в Рудине, Лаврецком, Базарове — умственные течения нескольких лет. Жизнь тургеневских героев подобна ярко вспыхивающей, но быстро угасающей искре. История в своем неумолимом движении отмеряет им напряженную, но слишком короткую жизнь, они превращались в «рыцарей на час» или погибали, как Рудин, Базаров.

Для понимания образа Базарова особенно важна десятая глава романа — кульминация полемики Базарова и Павла Петровича Кирсанова. Здесь Базаров углубляет понятие нигилизма: «Мы действуем в силу того, что признаем полезным… — говорит он. — В теперешнее время полезнее всего отрицание, — мы отрицаем». Эти слова заставили Павла Петровича «возопить»: «Нам дорога цивилизация, ее плоды… Вам только в калмыцкой кибитке сидеть!..» Говорят они о разном: Базаров выступает против устаревших форм «барской» культуры, против словоизвержения, за разумные действия, разрушающие отжившие идеалы, у Кирсанова же свои взгляды: «без принципов» шагу ступить нельзя! Базаров трезво судит о людях, соединяющих в себе душевные и телесные потребности, а нравственные различия объясняет «безобразным состоянием общества»: «Исправьте общество — и болезней не будет».

В суждениях Базарова чувствуется смелая мысль, автор симпатизирует герою, но всегда ли симпатизируем ему мы?

Рассматривая альбом Саксонской Швейцарии, Базаров говорит Одинцовой: «Вы не представляете во мне художественного смысла , но эти виды могли меня заинтересовать с точки зрения геологической». Он как бы подводит итог своим пугающим Кирсановых афоризмам: «Рафаэль гроша ломаного не стоит», «Природа не храм, а мастерская, человек в ней работник».

Прекрасное, интуитивное, по Базарову, лишено материалистического объяснения, и поэтому он их отрицает. Тургенев уловил негативное отношение некоторой части разночинцев к искусству и передал это в Базарове. Другой пример: Николай Петрович читает Пушкина, кто-то играет «Ожидание» Шуберта, а Базаров ернически говорит: «Пойдем лучше смотреть жука».

Это, конечно, «перебор», и это не может не возмутить! Прав Д. И. Писарев, писавший по этому поводу: «…изгоняя мечтательность, вместе с нею стали преследовать простые чувства и наслаждение музыкой».

Отношение писателя и читателя к главному герою очень непростое. Принято считать, что в словесной схватке Павла Петровича и Базарова победа за последним. А между тем на долю победителя достается весьма относительное торжество. Как в античной трагедии: настоящие столкновения те, в которых обе стороны до известной степени правы. Мои симпатии в этом споре на стороне Базарова, потому что он значителен как личность, не реализовавшая, к сожалению, громадных возможностей, отпущенных ей природой.

Трагичен базаровский «русский размах», в который уходит вся сила, предназначенная для удара.

Бросая вызов отживающему строю жизни, ненавидя «барчуков проклятых», Базаров заходит слишком далеко. Его отрицания перерастают в обобщенную форму отрицания всего: авторитетов, «сентиментальной» дворянской любви. Порывая с барчуками, Базаров бросает вызов непреходящим ценностям культуры, ставя себя в трагическую ситуацию.

Читатель понимает, что Базаров очень много потерял, и сожалеет об этом… В споре с Базаровым Павел Петрович прав, утверждая, что жизнь с ее готовыми, исторически устоявшимися формами может быть умнее отдельного человека или группы лиц. Истина ускользает от спорящих сторон: Кирсанову не хватает «отеческой» любви, Базарову — «сыновьего» доверия к опыту и ценностям культуры.

Мне кажется, что участниками спора движет не стремление к истине, а взаимная социальная неприязнь. Поэтому оба не вполне справедливы по отношению друг к другу.

Есть в поведении Базарова скрытая двойственность: в нем присутствует многое из того, что он отрицает: способность любить, умение ценить красоту, романтизм. Не случайно Ф. М. Достоевский высоко ценил роман И. С. Тургенева и трагическую фигуру Базарова, «беспокойного и тоскующего , несмотря на весь его нигилизм».

Плебей Базаров держит в своих руках «богатырскую палицу» — естественнонаучные знания, которые он боготворит. Ему кажется, что с помощью естественных наук можно легко разрешить все вопросы общественной жизни, искусства, философии. Однако, кроме правды физических законов, есть правда человеческой одухотворенной природности.

И мечта, оказывается, не простая забава. Разве не достойна восхищения изумительная по своей красоте картина летнего вечера, которой любуется нигилист Базаров? Так встают на пути Базарова могучие силы красоты и гармонии. Против Бюхнера — пушкинские «Цыганы» с их предупреждающим афоризмом: «…и всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет».

Но, как говорится, над чем посмеешься, тому и послужишь. Горькую чашу этой жизненной мудрости Базаров испил до дна. Он хочет вырваться, убежать от обступивших его вопросов, убежать от самого себя, но это ему не удается.

Любовь к женщине, любовь сыновняя сливается в сознании умирающего Базарова с любовью к Родине, к таинственной России, оставшейся для него не до конца разгаданной загадкой. Сколько бы раз ни приходилось читать, обсуждать роман Тургенева, думать над судьбой тургеневского героя, всегда испытываешь к нему уважение: при всех своих ошибках Базаров не сделал людей хуже, а мир мрачнее. Этот образ не может не вызывать восхищения и сочувствия.

Но он же и предостерегает, ведь от просчетов и ошибок Базарова никто не застрахован.