Напишите пожалуйсьа коротенькое сочинение втька гайка

Митькина гайка — Разрешите? Здравствуйте, Анфиса Николаевна. — Здравствуйте, Иван Дмитриевич. — Анфиса Николаевна, я ребятишек заберу с вашего урока?

В райцентр поедем. — Конечно, конечно, Иван Дмитриевич. Сейчас они с математики придут, и забирайте. — Анфиса Николаевна .

А как они у вас, ребята мои. Митя не шалит? — Нет, ну что вы! Садитесь, садитесь. — Я-то не сильно слежу, жена в основном.

А теперь вот… да. И на работе не в продых. — Вы там же, на железной дороге? А скажите, Иван Дмитриевич, почему платформу Полезная переименовали?

Такое название теплое.

Чем провинилось… Я там всегда смородину и жимолость собираю. — Переименовали-то? В Тростенцово?

Да тут бригадира путейцев электровозом переехало. Помните, на Первомай. И там решили: лучше переназвать.

— Так Тростенцов — фамилия путейца? — Да нет, Тростенцов как раз машинист, который бригадира переехал! А Тростенцово — название деревни. Ну, ближайшей самой.

И машинист оказался из этой деревни, они там все Тростенцовы. Такое вот совпадение!

Когда меняли название, на это внимание ноль, а потом уж поздно было. В общем, запутались все. И сказали — забыть. Забыть.

Замолчали. Демин рассмотрел бакенбарды Пушкина и вернулся к вопросу: — Анфиса Николаевна!

Так как мои-то? Жена велела узнать. — Иван Дмитриевич!

У вас замечательные Дети! За-ме-ча-тель-ны-е! Я вчера стою на крыльце, солнышко греет, Мальчики носятся, а Настенька ваша подошла к тополю, гладит его ладошкой и приговаривает: «Просыпайся, дерево! Просыпайся, милое!

Уже весна, скоро лето!

» Представляете! А что врачи говорят? — А чо говорят.

Увозят ее завтра в город, в краевую. Вот и везу Настю с Митей, потом не наездимся. В городе тетка ее и сестра, доглядят, думаю.

Замолчали. Анфиса Николаевна кутается в шаль. Демин скребет ногтем крышку парты.

— Иван Дмитриевич! Вы знаете, у нас сочинение было.

На тему: «Какой я представляю школу будущего». Ну, фантазия детская, богатая, проекты самые отчаянные. Электроника и кибернетика.

А ваша Настя только одно предложение написала: «Я мечтаю о школе, в которой бы все любили друг друга».

— А разве так-то можно писать? — всполошился Демин. — Можно, можно, Иван Дмитриевич! — Так вы ей — и отметку поставили? — Ничего я ей не поставила.

Я написала в тетради: «Умница, я очень рада за тебя». Демин сопит и отворачивается. — Иван Дмитриевич! Иван Дмитриевич!

Молчат. — Анфиса Николаевна. Может, вам молока надо? Или сала.

Я скажу матери. — Спасибо, нет, что вы. Я у хозяйки беру.

Обидится. — Тогда я вам стерлядки. — Ну что вы, Иван Дмитриевич. — Принесу, принесу.

С Митей передам. Анфиса Николаевна теребит стопку тетрадей. Демин изучает книжные корешки, косится на часы.

— Анфиса Николаевна! А ведь Митя читатель у меня. Все подряд метет.

И в кого такой.

— Митя… Митя ваш меня развлекает! Вот посмотрите.

Нет, давайте я. Писали мы изложение, Иван Дмитриевич.

Я вам сейчас текст прочитаю, а потом Митино : «Витькина гайка. Ходили мы на экскурсию на автозавод и там видели, как разными болтами и гайками на главном конвейере свинчивают машины. Бегут по конвейеру колеса, крылья, моторы, а в конце цеха новенькие самосвалы с конвейера сходят.

Ходим мы по цеху, смотрим. Оглядываемся: Вити Харитонова нет. «Витька! Витька!» — закричали мы.

А он выходит из-за станка и говорит: «Я гайку завинчивал.

Мне один рабочий позволил». Вдруг глядим: с конвейера сходит новенький автомобиль. А Витька показывает на колесо и кричит: «Вот здесь моя гайка!» Мы ему не поверили и побежали к его знакомому рабочему.

Тот улыбнулся и сказал: «Помочь хотите? Становитесь в очередь!

» И каждый ученик из нашего класса завинтил по гайке на колесе». Демин заинтересован. Анфиса Николаевна находит нужную тетрадку: — И вот как это изложил Митя: «Ходили мы однажды с классом на завод, на экскурсию.

Ходили мы по цеху, станки разглядывали. Вдруг смотрим, Митька Демин пропал.

«Митька!» — закричали мы. А он выходит из-за угла и говорит: «Я гайку откручивал, вот там, где новые машины стоят». Не поверили мы ему, побежали к машинам. Смотрим, стоит новенький самосвал, а на переднем колесе одной гайки нет.

Вдруг выходит из-за самосвала бракодел и говорит: «Помочь хотите? Ну, становитесь в очередь».

И каждый ученик из нашего класса свинтил по гайке с колеса». Здорово, правда? — Митя? Мой Митя написал?

Это на какой экскурсии?

Ну, я ему внушу, по-отечески… — Да что вы, Иван Дмитриевич!

Мите скучно писать, как все! Митя — индивидуальность! Ему учиться надо, Иван Дмитриевич! — Да он и будет, Анфиса Николаевна!

Зоотехником, говорит, хочу.

Животных любит. — Иван Дмитриевич!

Какой зоотехник! Ваш Митя — гуманитарий!

— Это еще кто? — пугается Демин. — У Мити склонность к литературе, понимаете! — И где он работать-то будет, с литературой-то, Анфиса Николаевна. У нас работа — железка да мясокомбинат.

Нет, лучше зоотехником. Или механиком в гараж. Видите — про гайки пишет.

Дома от мотоцикла поленом не отгонишь. А Настя…

И не знаю пока. Как у нас с мамкой-то не вовремя… — Да что вы такое, что вы, Иван Дмитриевич! Иван Дмитриевич!..

Демин смотрит на парту, говорит глухо-буднично: — Она и не знает, думает — язва. Я говорил, говорил. Люба, говорил, давай в больницу.

Она похудела сильно.

Говорит, корова отелится и поедем. И Ванька малой. Вот и дотянули.

На дороге денег собрали. Да поздно, говорят, операцию. А ребятишек ростить, сами знаете…

Звонок. Топот и детский смех в коридоре. ВЫБЕРИ ЧТОНИБУДЬ ТОСЮДА