Новый владелец вишневого сада в пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад»

Лопахин, правда, купец,

Но порядочный человек…

А. П. Чехов

А. П. Чехов писал К. С. Станиславскому, что «роль Лопахина центральная. Если она не удастся, то… и пьеса вся провалится». Автор постоянно напоминает, что «это не купец в пошлом смысле этого слова, это мягкий человек».

Лопахин с детства сохранил восторженную привязанность к Раневской, с того момента, когда она, утешая мальчика, избитого отцом, сказала ему: «Не плачь, мужичок, до свадьбы заживет». Лопахин не забыл этих слов и теперь, много лет спустя, говорит: «Мужичок… Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке, желтых башмаках…» И тут же самокритично заявляет: «Только что вот богатый, денег много, а если подумать и разобраться, то мужик мужиком…» Постоянная ирония над самим собой делает ему честь.

Лопахину вовсе не хочется походить на мужика. Вспомним авторскую ремарку в первом акте: «Входят Дуня — ша со свечой и Лопахин с книгой в руках». Это ведь очень важно: первое появление героя на сцене.

В руках у Лопахина книга. С самого начала и до конца пьесы мы видим стремление Лопахина к культуре.

Многое привлекает в этом человеке. Он единственный в пьесе, кто много и с удовольствием трудится. Заработав большие деньги, не дрожит над ними: постоянно дает в долг Раневской, зная, что она никогда их не вернет; предлагает деньги Пете Трофимову и не обижается, когда тот их не берет. Как долго и настойчиво упрашивал Лопахин Гаева с Раневской принять проект, который спасет их от разорения!

Он искренне хочет помочь Раневской. Поначалу Лопахин не собирается приобретать сад, но когда он вместе с Гаевым оказывается на аукционе, то уже не может совладать с собой. В нем просыпается тот «хищный зверь», о котором говорил Петя Трофимов.

Хищническая натура Лопахина проявляется и дальше, когда он начинает вырубать сад, не дожидаясь отъезда старых владельцев. Ему кажется, что поступки его оправданы высокими стремлениями: «Настроим мы дач, и наши внуки увидят тут новую жизнь».

В Лопахине сочетается грубость и мягкость, невоспитанность и интеллигентность. Особенно ярко эти противоречия проявляются в конце третьего действия, когда одно его душевное состояние тут же сменяется другим. Сначала Лопахин ведет совершенно деловой разговор об аукционе, приводя точные цифры, без которых он обойтись не может.

Он откровенно радуется, гордится своей победой, потом неожиданно конфузится, а через мгновение хохочет, восклицая: «Вишневый сад теперь мой! Мой!.. Скажите мне, что я пьян, не в своем уме… Не смейтесь надо мной!»

Никто и не думает смеяться. Все потрясены. Смеется и хохочет сам Лопахин. Но мысль о том, что кто-то другой может смеяться над ним, ему невыносима.

Может быть, он чувствует, что как новый владелец имения производит комическое впечатление. Поэтому тут же хочет объяснить причину своей радости: «Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете». Понимая, что купил прекрасное имение, Лопахин все-таки идет на уничтожение сада. Выгода для него прежде всего.

Дачные участки дадут большую прибыль. Но почему же тогда со слезами на глазах он произносит замечательные слова: «О, скорей бы все это прошло, скорей бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь». Эти слова делают ему честь.

Однако последняя фраза подводит итог: перед нами купец-миллионер, новый владелец вишневого сада, для которого нет никаких преград, потому что он за все может заплатить.

Нет, не за все. Нельзя заплатить за оставленного в запертом доме Фирса, за разбитые надежды Вари, которой Лопахин так и не сделал предложения. Найдет ли он свое счастье? Трудно сказать. На прощание Петя Трофимов, еще недавно сравнивавший Лопахина с хищным зверем, неожиданно говорит ему: «Как-никак, все-таки я тебя люблю.

У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…» Этими словами Чехов, наверное, хотел подчеркнуть, что путь к высокой духовности никому не заказан. Пусть помнят об этом нынешние новые хозяева жизни.