Нравственная оценка всех персонажей в романе «Война и мир»

Эта мысль с замечательной ясностью выражена Пьером в конце романа. Пьер приходит к; осознанию ее в итоге долгих поисков смысла жизни вообще «и» собственной жизни в частности. «Мы думаем,- говорит он, — что как нас выкинет из привычной дорожки, все пропало, а тут только начинается новое, хорошее». Способность вырываться из привычных условий жизни, разрушать рамки устоявшегося бытия ради того, чтобы приобщиться к новому, народному,- главная исходная ситуация романа. «Война и мир» — книга о великом обновлении жизни, вызванном грозными историческими событиями. Эпитет новый главенствует в рассказе о душевных переживаниях основных героев. Отечественная война 1812 года оказывается именно поэтому не только тяжелым, порою мучительным, но и очистительным испытанием для любимых героев Толстого — Наташи Ростовой, Пьера Безухова, Андрея и Марьи Болконских.

Все положительные герои Толстого привлекательны по-разному, но всегда в меру своей способности к духовному изменению и нравственному росту. Низшей ступенью падения Пьера оказывается не тот период в его жизни, когда он участвовал, недовольный собой, в кутежах Анатоля Курагина, а тот, когда он вдруг стал в положение человека, которому ничего не нужно искать и выдумывать. Потому что «его колея давно пробита и определена предвечно, и он, сколько ни вертись, все будет тем, чем были все в его положении». Душевное успокоение, душевный холод у всегда ищущих героев Толстого характеризуют лишь краткие периоды нравственной болезни. Они совсем несвойственны героине романа — Наташе Ростовой.

Секрет чарующего обаяния Наташи не только в ее беспредельной искренности, «открытости душевной», но и в том, что присущая ей «душевная сила» не терпит насилия над живой жизнью. Наташа способна на высокий, самоотверженный, а в каком-то чаду затмения и на дурной поступок, — но и тот и другой содействуют ее нравственному росту, и в этом сила ее характера, сила, которая преображает все вокруг и порой не щадит ее самое.

Сущность ее натуры — любовь — выводит из тяжелого душевного кризиса князя Андрея и возвращает к жизни убитую горем — после гибели Пети — мать; она вся исполнена «страстным желанием отдать себя всю» на то, чтобы помочь умирающему Андрею и его сестре, а после замужества с той же безграничной страстностью отдать себя интересам семьи. Естественная для нее нравственная сила заставила бы ее, не только ничего не говоря, но и не думая о так называемом самопожертвовании, отправиться за осужденным мужем-декабристом в Сибирь.

Литературная критика не раз отмечала тот факт, что образом Наташи в эпилоге романа Толстой полемизировал с движением «эмансипации» женщин, столь характерным для 60-х годов прошлого века. Намеки на эту полемику находятся в самом тексте «Войны и мира». Но более существенно другое. Тот нравственный идеал, который утверждает Толстой в «Войне и мире», в частности, образом Наташи, отрицает самоотречение — как нечто искусственное, выдуманное, ложное. В этом отношении этика Толстого в известной мере соприкасается с этическими принципами, провозглашенными революционерами-демократами 60-х годов. Правда, в противовес им Толстой отрицал «разумный» и отстаивал «естественный», «наивный» эгоизм. (О Татьяне Берс, многие черты которой воплощены в Наташе Ростовой, Толстой заметил однажды: «Прелесть наивности эгоизма и чутья».) И, конечно, в этике Толстого, в его представлении о естественности эгоизма отсутствовал тот заостренно социальный, политический смысл, который составил сильную сторону учения революционных демократов. Но важно то, что полное развитие душевных сил писатель не мыслил вне единения человека со своим народом, со всем миром, вне свободного проявления «естественного» эгоизма.

В отличие от Наташи Соня не совершает ни одного дурного поступка, именно она препятствует позорному бегству Наташи с Анатолем. Но симпатии автора не на стороне благоразумной и рассудительной Сони, а на стороне «преступной» (Толстой несколько раз употребляет это слово) Наташи. «Низкий, глупый и жестокий» поступок свой Наташа переживает с такой силой чувства, она преисполнена такого отчаяния, стыда и унижения, что, перестрадав историю с Анатолем, становится не хуже, а лучше и с полным правом говорит Пьеру: «Прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю». «Преступная» Наташа выше вполне добродетельной Сопи, которая, рассчитав (после новой встречи Наташи с Андреем Болконским), что брак Николая с княжной Марьей невозможен, пишет Николаю «самоотверженное» письмо, освобождающее его от обязательств перед ней.

В нравственном отношении Наташа выше даже Марьи Болконской. Христианская мораль, усвоенная княжной Марьей, обязывает любить всех и прощать всем. Но это возможно, как гениально показывает в романе Толстой, лишь на пороге неминуемой смерти. В жизни христианская мораль, даже при действительных высоких душевных качествах княжны Марьи, оборачивается неизбежным насилием над собой.

Эгоизм Наташи утверждает то счастье, от которого человек «делается вполне добр». Ее безрассудная «жизненная сила» отрицает и кажущееся великодушие Сони, и холодную расчетливость Бориса, и своекорыстие Бергов, и тот самодовольный эгоизм, не желающий знать ничего, кроме своих наслаждений, который воплощен в действительно преступном и грязном мире Курагиных. Не случайно поэтому Наташа сопоставляется и сближается в романе (как это ни покажется странным на первый взгляд) с Кутузовым, как Анатоль Курагин — с Наполеоном, На вопрос княжны Марьи, умна ли Наташа, Пьер отвечает, что она «не удостаивает быть умной»; а главная сила Кутузова, по словам князя Андрея, в том, что он руководится не «умными» соображениями и расчетами, а чем-то высшим, что он носит в себе.