Нравственно-этические проблемы в произведениях Юрия Бондарева

Какие уроки извлекло молодое поколение из пережитого и как воспримет оно представший взору разоренный войною мир, как сложится нравственное развитие еще юных, но в чем-то уже и «состарившихся» солдат, сержантов, офицеров? Как используют они в мирных условиях грозный и отрезвляющий опыт войны с самым циничным и бесчеловечным противником? На что нацелят теперь духовную силу и жажду подвига, накопленные за годы смертного боя? Эти и многие сходные с ними нравственно-этические и политические проблемы нового этапа нашей истории тревожили и Юрия Бондарева. Ситуация, заинтересовавшая писателя, только еще складывалась в самой действительности, и надо было обладать острым чувством нового, чтобы ввести ее в литературный обиход, по достоинству оценить ее эстетические возможности.

Противоречия и требования новой действительности, как заметил писатель, касались не только возрождения порушенных войной материальных ценностей, но и ущерба, причиненного ценностям духовным. От людей, вступавших в послевоенный мир, требовались не только мужество и решительность, качества, обретенные на фронте, но и умное и доброе сердце, твердая вера в будущее.

А ближайшее послевоенное будущее не сулило человечеству умиротворения и покоя. Напротив, предстояли новые трагические испытания, трудные цели. И наиболее сложной, пожалуй, была задача идейной и психологической ориентации в разворошенном и неустоявшемся мире.

Повесть побуждала подумать о многом. Война, защитившая и упрочившая высокие нравственные качества народного самосознания, одновременно взметнула па поверхность и всевозможный человеческий «мусор». Сохранятся ли в этом новом мироустройстве цельные и благородные характеры, последовательное мировоззрение, преданность идеалам, за которые пролито столько человеческой крови или появится еще одно поколение опустошенных, изверившихся и разочарованных людей, получивших после первой мировой войны имя «потерянного поколения»?

Эти вопросы, не сформулированные прямолинейно, но вполне очевидные, выдвинутые самой действительностью, Юрий Бондарев поставит в своих романах «Тишина», «Двое», «Родственники». Но и в первой повести, пусть в локальных пределах, они уже возникают. Размышляя о судьбах молодого послевоенного поколения, писатель откроет новый угол зрения и выскажется вполне определенно, решительно исключив попытку некоторых зарубежных критиков рассматривать его творчество с не свойственных ему позиций.

Вчерашних фронтовиков, людей безусловно мужественных и честных, писатель проведет через «испытание миром», той самой тыловой повседневностью, которая после грозных опасностей боя казалась особенно непривлекательной. Он покажет, что и здесь имеются свои глубокие противоречия, свой драматизм, требующие от людей ясности миропонимания, твердости духа, цельности нравственных идеалов. И хотя не все трудности и противоречия этого времени попадут в поле зрения писателя и не все герои окажутся достаточно к ним подготовленными, именно это испытание в конечном счете предрешит и личные судьбы каждого, и судьбу поколения, вступающего в новую жизнь с верой в будущее.

Тишина, буквально оглушившая в первые дни в Березанске фронтовиков Бориса и Алексея, не принесла им долгожданного исполнения надежд. Их встретила не та жизнь, какую покидали они, уходя на фронт, только еще начинавшаяся, полная друзей и близких, любимых книг, манящих обещаний и возможностей. Они вступили в иной мир, где на каждом шагу царила отрезвляющая «проза» тылового быта, ранили сознание еще свежие рубцы, горе и утраты, причиненные войной. Замкнулся в себе капитан Мельниченко после гибели жены, фронтового санинструктора, отчаянное горе пережил Алексей, узнавший, что его мать умерла в блокадном Ленинграде, печально и трезво оценивает итоги прожитой жизни стареющий и одинокий майор Градусов. О многом заставляют задуматься драка Алексея и Бориса с пьяными спекулянтами, омрачившая первый день нового, 1945 года, или жгучий стыд и боль, испытанные Дмитриевым при встрече с морячком-инвалидом, торгующим с лотка папиросами.

Эта обманчивая тишина требовала от персонажей умения ориентироваться в ситуациях совсем непредвиденных, порожденных так называемой мирной жизнью, ставила трудные вопросы, не возникавшие и не имевшие под собой почвы на фронте. В отношениях людей появились некие новые измерения, и каждый должен был заново приспосабливаться или не приспосабливаться и восставать против этого непривычного порядка.

Через нравственное самоопределение в новых условиях жизни так или иначе проходят все персонажи повести Бондарева. И те, кто хорошо или плохо усвоил трагические уроки фронта,- Алексей, Борис, Толя, Мельниченко, Градусов,- и те, кто со школьной либо вузовской скамьи попал в условия офицерского училища. Каждый из них, успевший и не успевший набраться житейского опыта, нравственно закалившийся или тронутый едва заметной «ржавчиной», обретал цельность характера, последовательность поступков, только пройдя через драматизм познания реальной жизни, ее истинных и мнимых ценностей, искушений и противоречий.

В результате такого рода проверки, без насилия со стороны автора, персонажи открывались полнее и сложнее, часто с непредвиденной для них самих и для окружающих стороны. Поставленные в условия одновременно и более легкие, и более трудные по сравнению с предшествующими, фронтовики как бы только теперь получали возможность психологически распрямиться, сбросить душевную скованность, в полную меру реализуя свои Духовные задатки и возможности. А духовный потенциал у каждого был свой, особенный, и своеобразие реакции на переход к миру особенно резко оттеняло индивидуальную особенность каждого.

Так, например, Алексей, человек достаточно твердых убеждений, возводящий этическую требовательность в своего рода абсолют, отлично воевавший, обнаружил еще и удивительно тонкое чувство красоты и добра, бескорыстное дружелюбие, отзывчивость к чужому горю и радости. Лиризм и поэтичность мироощущения, казалось бы, заглохшие на фронте, теперь вновь осветили богатую натуру этого молодого человека, как бы смягчили впечатление жестокой его неуступчивости.

Писатель хорошо понимал, что прояснить характеры в самом существенном, выявить с необходимой полнотой их индивидуальный динамический потенциал можно лишь при наличии действенно заряженных обстоятельств. Здесь было главное условие успешного решения общей художественной задачи. Конечно, и это напрашивалось само собой, драматически взрывчатой силой обладал проступок Бориса Брянцева, спрятавшего в кустах во время учебных маневров катушку с телефонным кабелем, крайне необходимую Алексею Дмитриеву в решающий момент «боя». Однако, сконцентрировав внимание на этой ситуации, автор тем самым переместил бы центр тяжести на событие как таковое. А это не входило в его планы.

Бондарева более всего занимал не формально наказуемый проступок, а нравственная его подоплека, те внутренние процессы, которые так изменили характер Бориса, побудили его обмануть, а затем и оклеветать товарища. Здесь главная мысль повести, ядро того конфликта, который потрясет сознание Алексея, и, что очень существенно, Бориса тоже. Хотя Борис формально не наказан из-за отсутствия прямых улик, в умышленности его действий никто не сомневается. Атмосфера отчужденности, образовавшаяся вокруг недавнего героя и всеобщего любимца курсантов, заставляет Бориса взглянуть в глаза своей совести. И тогда ему остается одно — воспользоваться правом на демобилизацию по ранению и уйти из училища, из армии. Пережитая Брянцевым драма, а случившееся для него именно драма,- преображает его характер. Не то чтобы из «плохого» он становится «хорошим» человеком. Такое решение было бы слишком прямым и упрощало замысел повести. Автор не имел его в виду.