О. Мандельштам. «Мне холодно…»

Попытка внимательного прочтения

1

Мне холодно. Прозрачная весна В зеленый пух Петрополь одевает, Но, как медуза, невская волна Мне отвращенье легкое внушает. По набережной северной реки Автомобилей мчатся светляки, Летят стрекозы и жуки стальные, Мерцают звезд булавки золотые, Ни никакие звезды не убьют Морской воды тяжелый изумруд.

2

В Петрополе прозрачном мы умрем, Где властвует над нами Прозерпина. Мы в каждом вздохе смертный воздух пьем, И каждый час нам смертная година. Богиня моря, грозная Афина, Сними могучий каменный шелом.

В Петрополе прозрачном мы умрем, — Здесь царствуешь не ты, а Прозерпина.

Желание внимательно прочитать и попытаться понять стихотворение О. Мандельштама «Мне холодно…» возникло и в связи с особым интересом к 1916 году — последнему предреволюционному году, когда жизнь страны претерпевала необратимые изменения, связанные с ходом Первой мировой войны, а атмосфера была наполнена тревогой и предощущением приближающейся трагедии, и с тем, что вместе с девятиклассниками мы уже внимательно читали стихотворения М. Цветаевой и А. Ахматовой о Москве и Петербурге, написанные в этом же году. Кроме того, по мнению некоторых исследователей, стихотворение могло быть навеяно контрастом между Москвой и Петербургом, только что — весной 1916 года — «подаренной» Мандельштаму Цветаевой.

Заманчиво сравнивать эти стихотворения, помня о дате их написания: 1916 год. Пройдет совсем немного времени, и известные события до неузнаваемости изменят облик двух городов, запечатленных в стихах Цветаевой, Ахматовой и Мандельштама. И, конечно, «опытному читателю» важно научиться разбираться в художественном мире поэта, приблизиться к пониманию его «картины мира».

В определенной степени возросший интерес к Петербургу в начале XX века объяснялся тем, что в 1903 году отмечался двухсотлетний юбилей города. За первые два десятилетия нового века было создано множество прозаических и поэтических произведений, посвященных Северной столице. Возникла своеобразная мода на Петербург.

Связано это было и с появлением плеяды талантливых петербургских поэтов — Блока, Гумилева, Ахматовой, Мандельштама, Нарбута. Известны слова А. Блока, сказанные им в 1913 году: «Петербург был прекрасен, когда никто не замечал его красоты и все плевали на него; но вот мы воспели красоту Петербурга. Теперь уже все знают, как он красив, любуются на него, восхищаются! И вот уже нет этой красоты: город уже омертвел, красота ушла из него в другие, какие-то новые места.

Красота вообще блуждает по миру».

Снова 1916 год, снова стихотворение-чудо о городе. О Петербурге-Петрополе. Как и в ряде других стихотворений сборника «Tristia», Петербург назван Петрополем — отсылка к античности и к пушкинскому «Медному Всаднику». Каким видится читателю город через стихотворение Мандельштама? Какие приметы города мы видим?

Это весенний город, прозрачный, потому что ветки деревьев только еще покрываются зеленым пухом , северный город, но в нем живет дыхание юга — приметы юга и лета — автомобили-светляки, стрекозы и жуки . Это и ювелирная лавка , и напоминание о лете и юге, и ювелирная коллекция , и коллекция насекомых, которую рассматриваешь холодным зимним вечером. Ощущение перехода от зимы к весне неуловимо наполняет стихотворение. Один из признаков наступления весны — появление насекомых. Весенний воздух преображает автомобили, несущиеся по набережной реки , в стаи легких, несущихся куда-то насекомых.

Неуловимая отсылка к югу — медуза, внушающая отвращение купальщику на берегу теплого южного моря. Но не идем ли мы по ложному следу, трактуя стихотворение таким образом?

Стихотворение начинается с безличного предложения «Мне холодно». Что получится, если до чтения стихотворения попробовать написать этюд, заданный первым предложением «Мне холодно», временем года — весной и местом действия — Петербургом? Это задание поможет ученикам чуть-чуть приблизиться к внутреннему состоянию лирического героя.

Вот примеры пятиминутной работы девятиклассников.

Мне холодно. Но холодно не телу, а душе. Я ощущаю себя одиноким. Мои надежды не сбылись.

Взамен я получаю отвращение ко всему вокруг происходящему. Я чувствую напряжение, не могу расслабиться. Хмурая погода делает настроение еще тяжелее.

Коля Ивахин

Мне холодно в этом городе. Меня давит непрекращающаяся предгрозовая погода. И почему я вообще здесь нахожусь?

Вот Черная речка уже оттаяла и таит в своем журчании что-то зловещее. Что мне здесь делать? Вокруг ни души, только снег течет между пальцами.

Куда идти? Не знаю! Дьявольское место!

Руслан Белик

Безличное предложение часто подразумевает передачу воздействия стихии на человека, действия, не управляемые волей человека. Стихия — мощные и разрушительные силы природы, действующие неудержимо и хаотично, а также аналогичные по своему эффекту социальные силы. Стихии этого стихотворения: вода — невская волна, северная река, морская вода; и космос — мерцают звезд булавки золотые . Воздух — холод.

Стихии сливаются, борются: «Но никакие звезды не убьют // Морской воды тяжелый изумруд». Образ лирического героя подчеркнуто передается через его ощущения: ему холодно и невская волна «отвращенье легкое внушает». Весна, автомобилей светляки, звезды — все подчеркнуто активно, оживает, действует, движется.

Герой переживает воздействие, поддается, претерпевает…

Можно ли считать первые строки отсылкой к пушкинскому «Еще прозрачные, леса // Как будто пухом зеленеют»? Не исключено. У Мандельштама все пронизано ассоциациями.

Некоторые исследователи считают, что «прозрачная весна» — косвенная отсылка к теме гибели, которая в конце стихотворения возникает как минус-прием . Стихии грозят человеку смертью. Но к природным стихиям присоединяются социальные силы, ему противостоит сам город. Город, наполненный борьбой жизни и смерти, тепла и холода, севера и юга.

Возникают автомобили, обретшие собственную жизнь, превратившиеся в стаю металлических насекомых. Вообще в стихотворении много холодного, несущего холод: от констатации «мне холодно» к холодной волне, медузе, северу , через металлы: сталь, золото — холодное прикосновение к теплому телу человека, вызывающее дрожь, до морской воды. Умрет человек, умрет город — останутся стихии космоса и воды — звезды и море.

Но никакие звезды не убьют Морской воды тяжелый изумруд.

Стихотворение, первоначально состоявшее из трех частей, в сборник вошло двучастным. Иногда эти стихотворения рассматриваются как отдельные произведения. Уже первая строка второй части производит впечатление трагической безысходности.

В Петрополе прозрачном мы умрем…

Прозерпина — властительница царства мертвых — правит в Петрополе. Подданные ее — тени усопших. Тенями становятся и обитатели города, пьющие воздух, напоенный смертью.

Прозерпине противостоит грозная Афина, дочь Зевса, богиня мудрости и победы, названная Мандельштамом «богиней моря». Именно к ней обращена вторая часть стихотворения. Но она не в силах спасти Петрополь, ей предстоит снять каменный шлем, обозначив таким образом свое поражение и победу Прозерпины. Стихотворение наполнено предощущением близкой гибели.

Возникает чувство, что обитатели города смирились с мыслью о неизбежности смерти и доживают последние предсмертные мгновения. Вторая часть написана еще более скупыми красками — мир становится совсем прозрачным, бесплотным, дважды повторяется слово «смертный» . Каменный шлем на голове Афины продолжает мотив смертного холода.

Интересно посмотреть, как развиваются и переосмысляются образы, возникшие в стихотворении «Мне холодно…», в другом стихотворении из этого же сборника «На страшной высоте блуждающий огонь!». Здесь блуждающий огонь — прозрачная звезда. Снова эпитет Прозрачная .

Прозрачная — призрачная, появляющаяся и исчезающая? Связано ли это с царством Прозерпины ? Связана ли прозрачность с темой смерти, гибели города?

В стихотворении «На страшной высоте…» эта связь очевидна.

Прозрачная звезда, блуждающий огонь, — Твой брат, Петрополь, умирает!

Последняя строка рефреном проходит через все стихотворение.

Звезда — брат воды и неба, но и брат умирающего Петрополя. Так снова возникают стихии космоса, воды — и стихия исчезающего города. Перед читателем возникает картина космической трагедии, вселенской катастрофы — гибели Петербурга. «Прозрачная весна над черною Невой // Сломалась, воск бессмертья тает» . Звезда превращается в чудовищный корабль, несущийся на страшной высоте. К ней обращен монолог, мольба.

Есть ли в стихотворении образ лирического героя? Нет, есть только его призыв о помощи. Гибнет в прекрасной нищете город; проносится мимо, заходит навсегда его звезда.

Само название сборника «Tristia» прочитывается как связанные с традициями Овидия «скорбные песни», «песни разлуки». Написанные римским поэтом «Наука любви» и «Tristia» превращаются у Мандельштама в «науку расставанья». На это указывает одноименное стихотворение «Я изучил науку расставанья…», которое часто называют «программным».

Следует, правда, помнить, что название сборнику дано не самим Мандельштамом, а принято предложенное М. А. Кузминым. Большую часть стихотворений, вошедших в сборник, можно рассматривать как своеобразное прощание с уходящим Петербургом.

Чем внимательнее перечитываешь стихотворения Мандельштама, тем больше оттенков смыслов, значений находишь в них, тем больше ассоциаций возникает. Очевидно лишь одно — неисчерпаемость его поэзии. Два стихотворения из «Tristia» помогут нам приблизиться к пониманию мира поэта.

Попытка истолкования

Часто в стихотворении по первой строке можно определить настроение всего текста. Первая строка сразу вводит нас в самобытную атмосферу, созданную автором. Первое предложение является своеобразным ключом, открывающим дверь в стихотворение. У Осипа Мандельштама такой ключ — предложение «Мне холодно». Простое безличное предложение вводит нас в таинственную атмосферу стихотворения.

Его безликость создает ощущение неопределенности и потерянности. В то же время нельзя трактовать эту фразу однозначно, не обращая внимания на контекст в целом. Что значит «мне холодно»? Холодно в душе, холодно телу? Нельзя понять, кто лирический герой стихотворения.

О нем нам рассказывает только одно местоимение «мне». Когда читаешь этот текст, чувствуется холодный индивидуализм и одиночество, смешанные с чувством незащищенности, проходящие через все стихотворение.

Лирический герой подвергается воздействию сил, неподвластных воле человека. Это сочетание различных стихий: водная стихия — «невская волна, морская вода»; стихия космоса — «мерцают звезд булавки золотые». Сам город как будто оживает, стремясь подавить волю лирического героя. Целая цивилизация противопоставляется одному человеку. Но и сами стихии находятся в бесконечной схватке друг с другом: звезды пытаются убить тяжелый изумруд морской воды.

И они же объединяются в своем стремлении захватить волю человека. Его сердце и душа постепенно леденеют, близится конец жизни человека, всего человечества. Цель стихий — поработить человека, уничтожить его.

И рано или поздно это случится, это всего лишь вопрос времени. Что потом? Останутся только небо, вода и воздух.

Через все стихотворение проносится ощущение холода. Тепло весны чередуется с холодным сиянием звезд. Смешиваются светляки автомобилей со стальными жуками.

Южная медуза с невской холодной водой. Повествователь находится на грани двух миров — жизни и смерти, когда одушевленные существа становятся безликими механизмами, а неживое приобретает дыхание жизни, украденное у человека.

Стихотворение «Мне холодно…» написано в 1916 году, накануне великой социалистической революции. Шла мировая война. Этому времени были свойственны мятежность и тревога, наполнявшие страну.

Создается ощущение космического заговора, затишья перед бурей, безысходности и беспомощности. Мир проживает последние мгновения. Что ждет его за трагической чертой?

Руслан Белик

Перечитываешь стихотворение, пытаешься его понять, разрешить загадки, в нем загаданные. Я думаю, что ключ к стихотворению О. Мандельштама «Мне холодно…» — первое предложение. Не случайно ему не предшествует даже название. Это предложение отображает внутреннее состояние героя.

И так или иначе сразу чувствуется пустота, грусть, одиночество. Человек подвергается воздействию сил, неподвластных воле человека. Это стихия воды: «Но, как медуза, невская волна мне отвращенье легкое внушает».

Стихия космоса: «Мерцают звезд булавки золотые…» Это стихия города, цивилизации, в самом воздухе которой «автомобилей мчатся светляки, летят стрекозы и жуки стальные…» Но стихии также противостоят друг другу: «никакие звезды не убьют морской воды тяжелый изумруд». Грядут какие-то страшные перемены. Лирический герой ощущает страх, отчужденность, он лишний в этом мире. Создается ощущение, что он постепенно растворяется в мире. Стихии поглощают его и все человечество, цикл человеческой жизни завершается.

Остаются только библейские стихии: вода и космос.

Мандельштам пишет это стихотворение, вошедшее в сборник «Tristia», во время Первой мировой войны, когда внутренний мир каждого человека наполнен страхом и потерянностью. Холодно на земле: этот холод передается северной рекой, сталью автомобилей-насекомых, золотыми булавками колючих звезд. Даже весна не солнечная, теплая, а прозрачная, холодная. Весь мир стихотворения наполнен конфликтами и борьбой: города с природой, тепла с холодом, жизни со смертью. Что делать человеку?

Исчезнуть, раствориться, умереть…

Диана Добрынина